Анна Гаврилова - Большая и грязная любовь

Глеб был уверен, что про узлы и все эти макраме-ковры я знаю, но на заседании Мегера подтвердила обратное. В том, что Мегера способна распознавать правду и ложь, сомнений никаких. И если Глеб заговорил о провалах в памяти, если осмелился отстранить грудастую от работы, выходит… он ей ничего не должен, он ее ни о чем не просил! Заявление брюнетки стало для Глеба сюрпризом, или…

– Ты меня проверял? Ты взял меня на заседание, чтобы столкнуть с Мегерой и послушать, что она скажет? Ты хотел проверить, что из этого всего мне известно?

– Крис… не надо.

Он опять губ коснулся, в глубине изумрудно-зеленых глаз появились знакомые алые всполохи.

– Но меня же убить могли, – выдохнула я.

– За что? – прошептал тот, чьи прикосновения становились чувственней с каждой секундой. Пальцы уже не удерживали подбородок, они его поглаживали. Пальцы второй руки столь же ласково поглаживали ногу, под юбкой, чуть выше чулка.

И я точно знала, что если промолчу сейчас, то Глеб предпочтет забыть вопрос, вот только черт за язык таки дернул:

– За то, что знаю лишнее.

Шеф отстранился, окинул насмешливым взглядом.

– С чего такие выводы?

Черт, ну как? Мафия всегда убивает тех, кто узнал ее тайны. А в том, что озвученное на совещании именно к тайным знаниям относится, сомнений никаких.

Вслух пришлось сказать иначе:

– А разве нет?

Глеб отвечать не торопился – просто смотрел в глаза и продолжал гладить кожу и кружево чулка. Его вторая рука к тому времени на грудь скользнула, пальцы выводили хаотичные, но крайне волнующие узоры. Ткань жакета от жара этих прикосновений не спасала…

– Нет, – наконец, отмер шеф. – За знания у нас не убивают, их просто стирают, если нужно. А вот самозванцев у нас действительно не любят… Кто ты, розочка моя?

Вот же ж…

Я уже открыла рот, чтобы выложить Глебу все, но интуиция… эта дурацкая интуиция возопила так громко, так неистово.

– Не могу, – выдохнула я. – Прости, мне нельзя говорить об этом.

Вопреки ожиданиям, брюнет ни капельки не удивился.

– Я так и думал. – Он практически мурлыкал. – Я так и думал, розочка…

Пальцы Глеба скользнули вниз, ловко расстегнули первую пуговичку жакета. Действие было неуместным, но чертовски волнующим.

– Глеб…

– А вот мне говорить можно, – выдало начальство, расстегивая две оставшиеся пуговицы. – И знаешь, что я обо всем этом думаю?

– Что?

– Тебя подставили, – выдохнул зеленоглазый и завладел моим ртом. Его пальцы снова выводили узоры, но теперь ткань жакета не мешала. Ласки становились жестче с каждым мгновением, и прерывать их никто не собирался.

Касания Глеба будили бешеное желание, и это несмотря на ужас, который холодной змейкой скользил вдоль позвоночника. В какой-то момент я полностью утратила связь с реальностью, и только легкий укус, которым наградил шеф, помог вынырнуть из этого омута.

– Тебя подставили, – повторил Глеб хрипло. – Отдали на откуп зверю.

– Какому зверю? – Мой голос тоже хрипло прозвучал.

– Мне… – отозвался зеленоглазый.

Новый поцелуй я предотвратила самым банальным образом – приложила ладошку к его губам. В голове клубился туман, но я отчаянно пыталась мыслить трезво.

– Глеб, ты не злишься?

Рассмеялся. Потом отстранил, вынудив встать. Тоже поднялся. Легкой походкой пересек кабинет, запер дверь и направился к шкафу с напитками. Я же с удивлением отметила, сколь резко изменилось его настроение – он ведь недавно мрачнее тучи был, а теперь…

– Знаешь, я уже начал думать, что это морок, – сказал Глеб, откупоривая бутылку «брюта». – Или сумасшествие.

Я стыдливо запахнула жакет, приняла бокал с искрящейся пузырьками жидкостью.

– А оказалось?

– Оказалось, все куда запущенней, розочка. Гораздо запущенней! – просиял шеф, и добавил: – За нас?

Я его веселья не разделяла, однако тост приняла. В звоне бокалов почудилось нечто зловещее, но… это всего лишь нервы, правда?

– Не знаю, кто осмелился провернуть такое, – продолжал… к счастью, все еще зеленоглазый, – но сам фокус мне известен. Мы подобное с людьми делаем, нечасто, но бывает. Помнишь, что Айшер с Арсением про смещение реальности говорили?

Я, разумеется, помнила. Только их примеры впечатлили куда меньше, чем свой собственный. Когда выходишь из дома и… и капец. Новая работа, не пойми откуда взявшийся любовник, ну и прочие радости.

– Изменение реальности бывает двух типов. Первое – условно-естественное или побочное, это когда узел смещается. Второе – принудительное или направленное, его вызываем мы.