Вера Чиркова - Сестры Тишины. Болтушка

Но обошлось. Все было на месте, и Кори, гулявший неподалеку от узлов, сразу настороженно поднял голову, едва заслышал ее шаги. Он вообще был очень чутким, ее мальчик, и Малиха не раз замечала летними вечерами, как он оглядывается на крышу за миг до того, как над ней пролетит летучая мышь. Вот если бы ему еще погулять по подземельям Святой Тишины, украдкой вздохнула женщина и сразу запретила себе думать на эту тему. Она сама закрыла себе туда все пути, когда девять лет назад ушла из монастыря за торемским торговцем. По большой любви ушла, искренне веря, что продлится она много-много лет.

– Ягод хочешь? – спросила заботливо и протянула лопушок, в котором алела горка мелкой земляники. Не удержалась, оборвала по пути несколько кустиков.

– Вместе с тобой. – Неуступчиво глянули на нее серые глаза, и Малиха умиленно вздохнула. Сын давно поймал мать на невинной лжи и знал, что она все вкусное пытается скормить ему. Потому больше и не попадается на объяснения, будто мать уже поела.

– Давай, – с улыбкой кивнула она и, сев на подсохший бугорок, первая взяла с лопушка ягодку.

– Мы совсем ушли от Кахрима? – не по-детски серьезно спросил Кор, когда ягод на листе не осталось.

– Да, – легко кивнула женщина, поднимаясь на ноги. – Нужно идти. До Сюна как раз к вечеру доберемся, отсюда всего четыре лиги.

Она не стала говорить, что еще зимой намеренно познакомилась с травницей, державшей в Сюне маленькую лавочку, и сделала все, чтобы с ней подружиться. За годы скитаний научилась заранее подыскивать себе пути для отступления.

– Это хорошо, – коротко одобрил Кор, и сердце матери кольнула боль.

Если ее терпеливый ребенок так рад уходу из дома, где у них была своя каморка и два раза в день миска похлебки, стало быть, заносчивый торемец успел всерьез ему чем-то досадить.

– Забудь о нем, – сказала коротко и с нажимом, крепко прижала к себе худое тельце, снова опустилась на пригорок и зарылась лицом в пахнущие солнцем русые волосы, – а в следующий раз говори мне сразу, если кто обидит.

– Я скоро вырасту, – пообещал мальчишка, обвив шею матери загорелыми ручками, – и буду работать. Тогда мы купим дом.

– Солнышко мое! – растрогалась мать и невольно оглянулась на белеющие вдали горы. – А я решила вернуться на родину. Там мы будем жить по-другому… нужно только перебиться до лета. Видишь те горы? За ними моя родина. Как стают на перевалах снега, так и уедем с обозом. Ты уже не маленький, сможешь выдержать переезд.

– Я сильный, – подтвердил Кор, и она согласно кивнула. – Могу хоть целый день идти.

– Ну, тогда давай поторопимся, я хочу получить у новых хозяев вечернюю миску супа, – решительно отстранила ребенка Малиха, хотя могла бы сидеть так бесконечно.

– Прости. Ты же умная женщина, должна была подумать, такими слугами, как ты, хозяева не разбрасываются. Хотя я была бы очень рада такой помощнице, но взять тебя не могу. Даже если сразу не разгромят «неизвестные» бандиты мою лавку и не увезут тебя, связанную, то потом мне за каждую пиалу соли и сахара втройне платить придется. И это я бы стерпела, так ведь покупать у меня тоже перестанут. Но сейчас не гоню, ночуйте. И покормлю, и в дорогу еды дам. И совет, если хочешь, конечно. Я бы пошла к рыбакам, они люди дружные, своих не выдают. И в сезон от ловкого работника не откажутся, а тебе еще и сынишка помогать будет.

– Спасибо, – искренне сказала Малиха, стараясь не смотреть в глаза притихшему Кору. – Я тебя понимаю. Мы уйдем пораньше, задами… как пришли, никто не узнает.

Намерена она или нет воспользоваться советом травницы, вслух говорить не стоит. Женщина, казавшаяся в Карьюме довольно бойкой, здесь, дома, вела себя очень осмотрительно. И спрашивать, нет ли у хозяйки проблем или врагов, Малиха тоже не собиралась, ей бы со своими справиться.

Под ночлег хозяйка отвела незваным гостям стоящий за двором пустующий сенник, где оставалось еще несколько охапок прошлогоднего сена, и выдала пару таких потрепанных кошм, что ни у кого не возникнет вопроса, почему они валяются в сеннике. На ужин принесла большую миску, полную крупных кусков вареного теста, щедро присыпанных мелко резанным мясом и луком. А когда забирала пустую посуду, подала Малихе обещанный сверток с припасами, как знак того, что не передумала, и к утру в сеннике никого не должно быть.

– Мам, куда мы пойдем? – тихо спросил Кор, когда за травницей захлопнулась дверь домика.

– Подумаю, – бодро фыркнула женщина, – утром все виднее. Спи, нам рано вставать.