Александра Айви: Рождество у русла реки (ЛП)

У нее перехватило дыхание.

— И я не заслуживаю тебя, — закончил он.

— Гаррик, — начала она. Но когда он наклонил голову, всхлестнув другую натянутую струну, взяв ее грудь и щелкнув языком, она больше ничего не сказала.

Она только вздыхала, стонала, ее руки путались в его волосах, а ее бедра двигались по его бедру.

Блять, она так реагировала. Так восхитительно. Так честно. Так…

Его.

Его пума зарычал, царапая грудь когтями. Что он делал? О чем думал? Каждый вкус, каждый чертов контакт, был как горячий наркотик.

Когда он взял темно-розовый бутон соска в рот, щелкнул по нему нежно языком, он выпустил другую грудь и опустил руку вниз, двигаясь к мокрому сокровищу, которое искал. Когда его пальцы встретились с джинсовой тканью и молнией, он быстро расстегнул их. И отнимая на мгновение губы от нее, стащил ненужную ткань вниз по бедрам, ногам и лодыжкам, мгновение и она переступила через них. Его член встал колом против его молнии, он отступил и посмотрел на видение перед ним.

Пятилетняя фантазия превращалась в жизнь.

У нее были плавные изгибы, слегка загорелая кожа и эротически влажный жар, и Гаррик не знал, что он хотел сделать первым, поцеловать, попробовать на вкус или трахнуть ее. У нее было такое прекрасное тело. Конечно, думая о ней, он представлял ее сто раз, с пальцами вокруг его члена. Но его фантазии, были ничем с реальностью. Тяжелые груди с ягодно-розовыми сосками, тонкая талия, бритый холмик. Кроме того, все это с лицом и сердцем ангела.

И было не удивительно, что он упал на колени перед ней.

Ее глаза расширились.

— Гаррик, что ты делаешь?

— Поклоняюсь тебе, Мол, — он поспешно кивнул и набросился на ее киску языком.

— О Мой Бог, — вскрикнула она.

— Такая мягкая, — пробормотал он, уткнувшись в ее бритую киску носом, а затем провел языком по ее горячим влажным губкам. Христос, она пахла так сладко. Мед и сливки.

— Гаррик, — вскрикнула она снова, ее руки опустились на его плечи, чтобы удержаться.

— Я держу тебя, сладкая. Я не дам тебе упасть.

Он схватил ее за бедра и крепко сжал, потом снова опустил язык к ней, застонав, когда горячая влага встретилась с ним. Он мог чувствовать, как ее клитор пульсирует под тонким слоем кожи чуть выше него и он хотел почувствовать его во рту. Хотел сосать то сильно сначала, то мягко как перышко, пока бы она не распалась в его руках.

Но, он хотел быть внутри нее.

Его руки стали жестче на ее бедрах, он прижал ее к себе, а потом медленно засунул язык ей в киску.

Она ахнула и вскрикнула.

— О, Боже! О, Гаррик!

Ее стенки вздрогнули и сжались вокруг его нетерпеливого языка, поощряя его. Он протолкнулся внутрь, входя так далеко, как позволил его рот. Его член кричал, чтобы его освободили от штанов, и впустили в ее тугое, горячее тело, но он проигнорировал это. Он хотел довести ее до кульминации. Он хотел почувствовать дрожь, против его рта, когда он скользил вниз.

Он трахал ее, пока она покачивала бедрами против него, и когда Молли замерла, все ее тело напряглось, когда он замедлился. Его взгляд сместился вверх, он увидел, как мышцы живота сжимаются, ее ребра показывали, каким учащенным, было ее дыхание, ее соски были такими темными и твердыми, что он еле отвел взгляд. Но ее лицо, ее прекрасное лицо, покраснело, было видно, что она готова к полету, который он приблизил, облизав ее от низа до самого клитора.

— О, да! — закричала она. — Да! Гаррик, не останавливайся!

Легчайшими щелчками, он дразнил ее бутон, пока тот не увеличился и не стал темно-розовым. Она была так возбуждена, стонала, кричала, умоляла, ее ноги подгибались, но он держал крепко. Когда молнии замигали и фейерверки взорвались внутри, она распалась, вскрикивая, ее руки дрожали.

А Гаррик потерял то, что оставалось от его рассудка.

И это было единственное объяснение тому, что он сделал дальше.

Или попытался сделать.

Это произошло так быстро, что даже не верилось. В один момент он был в костюме, любуясь девушкой, о которой мечтал и фантазировал в течение долгих пяти лен, а в следующий, он был потерян в своем коте. Пума внутри него, яростно зарычал и выпустил когти на правой руке. Прежде чем смог остановиться, его рука уже опустилась чуть выше живота, а когти были готовы нанести удар.

Голова Молли упала. Ее глаза были остекленевшими, под тяжелыми веками, когда она посмотрела на него.

— Боже мой! — прохрипела она. — Что ты делаешь?

— Не знаю, — солгал он.

Иисус, он точно знал что делает. Или хотел сделать. Он хотел пометить ее.