С. Алесько - Обуздать ветер

Ладно, с нарушением запрета разберемся, когда Тимьян вырастет и научится управлять даром. Наверняка можно скрыть от человечьих колдунов ту его часть, что пожалована Зель-творящей. А старейшин он уговорит принять полукровку. Ну, а не получится, так и в человечьих землях, оказывается, можно неплохо жить. Но все эти трудности и решения впереди, а пока…

— Тим, — взъерошил светлые волосы мальчика. — Ты все еще хочешь учиться управлять своей силой?

— Да, отец, — глазенки заблестели. Жаль лишать его такой игрушки, но уж больно опасной она оказалась.

— Я решил, что тебе еще рано.

— Но ты же говорил…

— Я помню. Пойми, Тим, ты еще слишком мал, а воздушная стихия сильна. Вспомни, как получилось с Вихром. Прежде всего ты должен научиться управлять своими чувствам и порывами. Обуздаешь их — сумеешь справиться и с ветром.

— А сколько еще ждать? Год? Когда мне восемь исполнится, уже можно будет учиться?

— Посмотрим. Скорее, когда десять.

— Ну-у, это долго… Целых три года…

— Они пролетят быстрее, чем ты думаешь, не сомневайся.

— Но отец, я просто не смогу удержаться. Ты же помнишь, оно само началось, я даже испугался.

— Если позволишь мне запереть силы… На время. Да еще сам поможешь, — подмигнул мальчку.

— А как? Что я должен делать? — сын заметно воодушевился, услышав, что отец нуждается в его помощи.

— Расскажи подробно, что ты видишь, когда происходят странные вещи?

— Я ведь уже рассказывал. Степь под ветром.

— Пусти меня туда, и мы вместе заставим ветер стихнуть.

Тимьян послушно зажмурился и взял его за руку.

В лицо тут же плеснул теплый ветер. Кругом простиралась бескрайняя цветущая степь, ходящая волнами, будто море. В мерном колыхании трав ощущалась неожиданная мощь, гораздо большая, чем в его собственных терновых зарослях. Дар творящего у мальчика не так уж мал, и его приумножает доставшаяся от матери стихия, ветер, что не хуже воды точит камень, упорством и силой разрушая горы.

Сынишка стоял, по-прежнему держа его за руку, и глядел на простирающийся перед ними бескрайний океан трав. Тим ничего не говорил, но волнующаяся степь постепенно затихала. Островок покоя ширился, и вскоре ни малейшее дуновение не нарушало летнего зноя, мгновенно пропитавшегося ароматами цветов, нагретых солнцем стеблей и листьев.

Лицо сына было спокойным и не по-детски отрешенным, лоб, нос и верхнюю губу покрывали крошечные капельки пота.

— Приляг, отдохни, прямо здесь.

Мальчик послушался. Видно, усмирение ветра далось ему нелегко и отняло много сил. Тим собрался было прилечь на пятачке цветущего тимьяна, пришлось мягко подтолкнуть его к специально сотворенному плоскому камню. Нельзя позволить сынишке коснуться позели, ощутить ее запах — это мигом восстановит защиту его сознания, и запереть память вряд ли получится.

Он присел рядом с камнем, взял теплые маленькие кисти рук с безвольными пальцами в свои ладони и закрыл глаза. Чтобы запереть дар, нужно прежде всего спрятать все воспоминания о нем, будто он еще не пробудился. Да, волшебство сможет прорваться сквозь беспамятство, но только в исключительных обстоятельствах, к примеру, если мальчику будет угрожать смертельная опасность. А он, Тёрн, позаботится, чтобы этого не случилось.

Работа с памятью требует точности и осторожности. Если б он владел воздушной или водной стихией, было б, наверное, легче: развеять воспоминания по ветру, смыть чистой струей. У него же получится только сложить полотнище памяти, спрятать вот это яркое переливчатое пятно (такое красивое! Еще бы: Тим узнал, что он волшебник) в складку и скрепить края острыми терновыми шипами. Один, второй… Аккуратнее, Тёрн, аккуратнее, чтобы не получилось, как с Рябинушкой.

А руки трясутся, пожалуй, еще сильней, чем тогда. Лишь бы обошлось, лишь бы с сынишкой все было в порядке… Как не к месту проснулись воспоминания о превой любви! Ведь после той неудачи так и не смог заставить себя подойти к ней. Казалось, что своей неловкостью предал ее. Какая разница, что руки тряслись из страха потерять самое дорогое? Кому нужна такая защита и опора — не может рану залечить, потому что слишком боится, что любимая умрет.

— Ты что с ним делаешь?! — мужской голос, да какой там голос, рычание.

Бор. До чего ж невовремя! Скорей, еще шип, другой, ох, кажется, прихватил слишком много, так Тим и имя свое забудет. Надо скорей выныривать, уж очень странно звучит голос шурина. Потом, если мальчик будет не в себе, можно поправить работу, вытащить лишние шипы. Только бы Мирика не напугалась…