Ольга Романовская - Бокал эльфийского (СИ)

В ту ночь Ларе снился зеленоглазый декан. Он улыбался и что-то нежно шептал.

* * *

Утро умыло город дождём. Капли скользили по стеклу, оставляя после себя извилистые дорожки. Дома нахохлились, воздух набух от влаги. И так не яркая, Альда превратилась в холст из десятков оттенков серого и коричневого, только черепичные крыши красными блестящими пятнами разбавляли унылую картину.

Сетуя на погоду: новые туфли на высоком каблучке могут промокнуть и потерять форму, Лара спешила в Университет. До начала занятий два часа, но вдруг Валентайн приходит загодя?

Прошедший вечер Лара провела в Публичной библиотеке. Результатом стала усовершенствованная пластина допуска. Лара надеялась, такая сумеет открыть дверь кабинета Валентайна. Если нет, всё пропало, и приворотное зелье можно смело вылить в женском туалете. Но Лара верила в свою звезду и в руны, которые скроют погрешности в колдовстве. Взлом - дело тонкое и, увы, громкое, поэтому меры предосторожности необходимы. Пара символов - и вокруг образуется полог тишины.

Улицы дремали: горожане предпочитали видеть сны в тёплых постелях, а не гулять под дождём в утренних сумерках. Припозднившиеся гуляки возвращались в наёмных экипажах, а фонарщики, традиционно встречавшие рассвет на улицах, гасили светильники. Всем им не было никакого дела до Лары.

Зевая, госпожа Даш старательно обходила лужи. По сторонам старалась не смотреть: вдруг попадётся на глаза знакомым, завяжется разговор, и она упустит драгоценное время. Кое-кто из коллег вполне мог кутить до утра: не все преподаватели бедны и не все ночуют у себя дома.

Серость унылого утра разбавляли воспоминания о зелени глаз. Они будто изумруды - так же переливаются на свету. Глубокие, как морская вода, сочные, как трава.

Внутри Лары растеклась истома: вспомнился голос Валентайна Сарена. Кажется, лучше него не существовало на свете. Голос Валентайна завораживал, Лара, как мотылёк, летела на него и с трепещущим сердцем ждала, вдруг ей скажут хоть слово. Четыре месяца безумия, четыре месяца сладостных снов и горьких пробуждений. Не пара, Лара понимала, не пара она Валентайну Сарену, но сердце твердило иное. Оно не желало слышать голоса разума, и Лара плыла по течению, подхваченная водоворотом наваждения.

Увлечение проходит, любовь остаётся. Если с каждым днём всё больше думаешь о человеке, если всё бы отдала за один ласковый взгляд, может ли это оказаться ошибкой? Лара вздохнула и в который раз проверила, захватила ли пузырёк с приворотным зельем. Ничего страшного, она всего лишь поможет любимому заметить себя.

Строя планы на дальнейшую счастливую и долгую жизнь с зелёноглазым шатеном, пусть и вне стен Университета, Лара добежала до ажурной ограды. Заходить через главный вход не собиралась: привратник запомнит, поэтому обошла учебные корпуса и проскользнула к хозяйственным воротам. Они выходили на тихую боковую улочку, застроенную двухэтажными домами. На каждом - щит с каким-то изображением. Раньше здесь селились именитые горожане, а теперь тоже сдавали квартиры внаём. Чаще всего тем, кто работал или преподавал в Университете: никто больше не соглашался соседствовать с шумными студентами. Общежитие - вот оно, совсем рядом, за оградой, и вырвавшиеся из-под родительской опеки будущие маги частенько устраивали фейерверки и шумные вечеринки.

Лара, к сожалению, не могла позволить себе жильё вблизи от учебных корпусов. Она копила на собственный дом, а квартиры тут стоили дорого, ничего не отложишь. Апартаменты занимали целый этаж, плюс хозяева брали доплату за историю жилища: чем старше и известнее особнячок, тем дороже. Самым престижным считался четвёртый по счёту, с единорогом. Там жил профессор соседнего факультета с сестрой, женой и двумя дочерями.

Главные ворота Университета выходили на центральный бульвар Альды - излюбленное место прогулок парочек и 'выгула' нарядов модниц. Здесь, в тени каштанов, зазывали к себе вывески лучших лавок и двери самых дорогих рестораций.

Лара, словно вор, миновала опасный участок и, переждав за бочкой для сбора дождевой воды, пока проедет молочник, подошла к воротам. Пластина сработала на славу: замок щёлкнул, и пропустил госпожу Даш на территорию Университета.

Дождь усиливался, будто подгоняя.

Водостоки гудели, выплёскивая потоки воды в специальные желоба, проложенные вдоль стен. Из них влага уходила под землю через сложную систему канализации.

Кирпичные стены учебных корпусов покрылись тёмными подтёками; неприязненно и хмуро смотрели зашторенные глазницы окон.