Ксения Лестова: Игра в прятки

- Эм-м-м… - промычала я и, закусив губу, быстро выпалила: - Я думала, как мне тебя лучше называть. А то как-то неудобно получается, вроде как имя одно, а вас тут трое…

Чудик, кажется, прифигел. Мы зависли в воздухе, и все три головы уставились на меня. Я даже поначалу решила, что обидела их, поэтому автоматически зажмурилась, сжалась и приготовилась к худшему.

- Смешная, - хихикнула левая голова. - Ульяна-а, ты чего?

- Так я думала, что обидела вас, - пискнула я, приоткрыв один глаз.

- Дык, на что обижаться-то? – удивилась правая. – Дело ведь говоришь, девочка.

- Крошка, а ведь ты почти угадала, - широко улыбнулся центр, - у нас ведь действительно когда-то были имена. Но вот только проблема заключалась в том, что они нам не нравились…

Голова смутилась и притихла, зато эстафету перехватила левая, та, которая обычно выдает что-то не то или вообще невпопад.

- Такие имена, что все стремились их переврать, сделать уменьшительно-ласкательными и так далее.

Я выжидательно смотрела на болтливую голову и старалась, не дай бог, не нарушить словесный поток, лившийся из зубастой пасти. Две другие головы демонстративно отвернулись, показывая собрату полное «фи» на счет того, что тот разоткровенничался. Стараниями правой и центральной головы мы полетели далее, а левая, не смущаясь, продолжила в пол оборота:

- Так вот, - продолжала левая, - меня Пусиром звали, центральную – Кусиром, ну а того крайнего – Мусиром. Сама понимаешь, что с такими именами нас никто всерьез не принимал. Вот и пришлось нам отказаться от имен.

Ага, а в фиолетовом цвете с розовыми глазами, значит, принимают? На ум сразу пришли уменьшительно-ласкательные прозвища голов Горыныча. Конечно же Мусик, Пусик и Кукусик! Да, именно такие прозвища пришли мне на ум в первую очередь!

- А вы не пробовали взять какие-нибудь более адекватные имена? – уточнила я.

- Хм, - задумался центр, - а мы об этом и не думали как-то.

- Вы можете выбрать себе имена, например, на первую букву своего прошлого имени, либо на «п» (правый), «ц» (центральный), «л» (левый). То есть в зависимости от расположения головы…

- Последнее! – хором ответил трехголовый чудик.

Я задумалась, перебирая в голове все имена, начинающиеся на «п», «ц» и «л». Думала долго и мучительно. Ну как долго, минут семь я на это потратила, особенно с центром пришлось повозиться. Наконец, мысленный пасьянс сошелся, и я озвучила результат:

- Платон, Цезарь и Леопольд! – торжественно провозгласила я, наблюдая за реакцией Горыныча.

Мы опять зависли в воздухе, и опять три головы синхронно повернулись ко мне, но теперь уже на их мордах светилась дикая радость. Понравилось, это хорошо.

- Заинька наша, душенька, - широко улыбаясь, произнес Леопольд, - спасибо тебе большое, ненаглядная.

Все три головы послали мне воздушный поцелуй и отвернулись, чтобы продолжить полет. Боже, как приятно делать добро людям… и не только людям. Вот только еще бы не мешало объяснить сие одному заносчивому злобному готу, и все было бы в шоколаде.

Как долго мы, однако, летим до вершины Кудыкиной горы. Со всеми разговорами мы прилично задержались в полете. Интересно, а мои, маленькие и не очень, друзья уже добрались до места? Вот, спрашивается, зачем они со мной потащились в такую даль? Мы-то с Горынычем по воздуху летим, а они там, небось, по лесам, по кочкам да в горку взбираются. Волнуются, наверное… Как же я быстро к хорошему привыкаю, к новым друзьям.

Мы летели, и сильный, довольно холодный ветер дул мне в лицо. Я посильнее закуталась в шаль, застегнула молнию ветровки до самого подбородка и наслаждалась прекрасным ощущением полета. А еще меня дико восхищала полная луна, которая освещала верхушки деревьев. На небе красиво рассыпались мириады звезд, соединенные в различные созвездия. Интересно, в Отражающем мире знают про существование такой науки, как Астрономия? Надо будет как-нибудь поинтересоваться на досуге.

Мы набирали высоту, и вскоре показалась самая макушка Кудыкиной горы, вместе с венчавшим ее магическим костром. Ощущение такое, что на вершине горы разгорелся нешуточный пожар, который не распространялся, не сжигал окружающий его лес дотла, а жил собственной жизнью там наверху.

- Почти прибыли, - пробормотал себе под нос Платон, но я все равно услышала его. И уже громче добавил, - снижаемся!

В этот раз я была готова и заранее приготовилась, еще крепче цепляясь в шип на хребте фиолетового ящера. Он теперь не трехголовый чудик. Теперь у него целых три имени!