Анна Сокол - Призраки не умеют лгать

— Спокойно, — голос в трубке сразу смягчился, — Вдох, выдох, Рассказывай, что случилось.

Не знаю, сколько времени ушло на подобные увещевания, но взять себя в руки и внятно рассказать о происшедшем удалось не сразу.

— Погост далеко? — напряжённым шёпотом спросила она.

— В двух шагах.

— Слушай внимательно и выполняй в точности, как бы невероятно тебе это не показалось. Бегом к ворошкам, напрямую, как можно быстрее, если надо, лезь прямо через забор. Поняла?

— Да, но…

— Не перебивай. Выбери могилу, сядь на землю, прислонись спиной к памятнику или кресту. Я перезвоню через две минуты, и, если ты не возьмёшь трубку, буду исходить из того, что атака повторилась. Все ясно?

— Д-да, — снова начала заикаться я.

— Тогда бегом, — скомандовала бабушка и отключилась.

Я захлопнула телефон. Ждала помощи, а получила, не пойми что. В моем положении соваться на кладбище — самоубийство. Правда, ноги уже сами несли меня поперёк дороги, через канаву к железной ограде. Особого выбора нет. Через ограду действительно пришлось перелезать. То ли я ещё не отошла от случившегося, то ли сказывалось отсутствие опыта, но через железные прутья я перевалилась как куль с мукой, едва не обрушив всю секцию. Стараясь не смотреть на нестройные ряды крестов и памятников, я плюхнулась в пыль у первого попавшегося, и осторожно облокотилась о холодный камень.

Бабушка была точна, телефон тренькнул через полминуты.

— Слушаю, — выдохнула я в трубку.

— На месте?

— Да.

— Хорошо. Оставайся там, скоро за тобой приедут. Чья могила?

Я обернулась, силясь прочитать витиеватую потемневшую надпись. Мавейлик Ильич Ветродуев. Родился, умер, две строчки эпитафии на холодном граните — все, что осталось от когда-то жившего человека.

— Не знаю мужик какой-то. Умер ещё в прошлом веке.

— Никого посвежее не нашлось? — наверное, она пыталась пошутить.

— Извини, не было времени выбирать, но если хочешь, поищу, — в тон ей ответила я.

— Не уж, сойдёт и этот, вековой давности, — фыркнула она, но тут же серьёзно добавила, — Лен, ничего не бойся, мы будем говорить, пока тебя не заберут.

Последнее слово неприятно царапнуло.

— Меня арестуют?

— Делом займётся лучший специалист.

— Меня арестуют? — мне нужен был ответ на вопрос.

— Есть процедура. По-другому им тебя не защитить. Ты же знаешь, пока рядом псионник, ни один блуждающий не осмелится приблизиться.

Мы ненадолго замолчали, я, размышляла, в трубке слышалось сиплое бабушкино дыхание, возможно, она простудилась, но тогда я не обращала ни на что внимание.

— Я никого не убивала, — сказала я.

— Знаю, — всего одно слово, а облегчение было таким, будто с плеч сняли неимоверный груз, — Во-первых, ты не способна прихлопнуть даже паука, что уж говорить о человеке. А во-вторых, передо мной сейчас сводка смертности: в Вороховке за последние полгода не было ни одной не идентифицированной насильственной смерти. Всех убийц либо задержали, либо это вопрос ближайшего времени, вина установлена с вероятностью более восьмидесяти процентов. Не волнуйся, ребята во всем разберутся. А если нет, им же хуже, Ещё одна попытка пошутить, и в этот раз я не удержалась и хихикнула. У бабушки уже года два как парализовало ноги, иначе она б ни за что не вышла на пенсию и руководила бы службой контроля минимум ещё лет десять.

— Бабушка, а почему кладбище? Любой бы убежал отсюда при первой же возможности?

— И напрасно, — она фыркнула, — Блуждающие „живут“ по своим законам. Они привязаны к двум местам — к месту погребения и месту смерти. Это их личная территория. Чужая могила для призраков „нулевое поле“, посторонний блуждающий не может пересечь границу. Пока ты там, для других призраков ты не существуешь, только для хозяина захоронения. Будем надеяться, что ты выбрала могилу не того, кто пытался тебя убить. Иначе глупо получится.

— Да уж, — мне стало неуютно, хотя о каком уюте вообще может идти речь на кладбище.

— Вероятность один к паре десятков миллионов, примерно столько здесь захоронено, если мне не изменяет память. Неплохие шансы, — продолжала рассуждать бабушка, — Для тебя сейчас нет места безопаснее. Хозяину могилы ты не враг, пока не собираешься её разрушать.

— Торжественно клянусь ничего не раскапывать, — пообещала я.

— Надеюсь, только обвинения в осквернении захоронения не хватает, — бабушка снова стала серьёзной.

— Как вы узнали? Ну… вы же звонили, ты, мама. Вы знали — что-то случилось.