Юлия Пульс - В плену Патория

Когда я ступила на белоснежный мраморный пол, двери захлопнулись за моей спиной, оставляя позади крики и брань. Меня встретили одноликие воины нашего клана с ведрами в руках. Резко окатили меня ледяной водой, и я едва не задохнулась от колкого и мощного потока. Согнула спину, закрывая лицо руками. Ощутила, как грубо и резко с меня сорвали ошейник и толкнули вперед. Снова не удержалась на дрожащих ногах и упала на разодранные колени в лужу зловонной воды. Застыла в этой позорной позе, отчаянно наблюдая за тем, как капли стекают по волосам и падают на пол.

– Надо идти, Селеста, – прозвучал стальной голос брата. – Он ждет тебя в особой комнате, – у меня дыхание сперло, а сердце сжалось от страха. То, что происходило в особой комнате цитадели, было сложно описать словами. Там отец за несколько часов ломал дух каждой, кто посмел даже словом заикнуться о свободе или ослушаться его приказа. Там он устраивал такие оргии, после которых все достигшие половой зрелости сестры беременели, а потом рожали несчастное потомство рода безликих. Девочек отправляли в закрытую женскую резервацию, а мальчиков… Цэп создавал из сыновей непобедимую армию! В первый же день их появления на свет, он беспощадно отрезал им мужское достоинство и опаивал зельем, после чего все они приобретали одинаковые лица и тела и были больше не способны менять облик. Колдун создавал полчище бесчувственных близнецов, способных лишь бесстрашно сражаться, охраняя территорию Лаира со всех сторон. Хорошо обучаемые, они в совершенстве владели мечом и выполняли любые приказы отца.

А вот девочки… Для них была уготована иная участь. По своему ужасная и противоречащая всякой морали великой империи. В день появления первой крови Цэп вызывал к себе повзрослевших дочерей и заставлял их принимать в его присутствии истинный облик. Он знал, что магия безликих привязывает женщину к мужчине навсегда только в тот миг, когда она добровольно показала ему свое истинное тело и лицо. В этот миг женщина влюбляется в избранника один раз и навсегда, готовая на все ради него! Я прошла это испытание однажды, но не показала отцу себя. Обманула! Лишь сменила лик и долгие годы притворялась, что люблю его без памяти, но вчера у моей Арнии пошла первая кровь! Я не могла допустить того, чтобы она оказалась на месте этих блаженных женщин, считающих, что жизнь под гнетом Цэпа лучшая участь из всех возможных. Нет! Никогда она не станет заложницей Лаира! Я готовилась к этому роковому дню! Я тайно изучала писания империи, по крупицам выуживала у братьев сведения о жизни за пределами Лаира. И однажды нарисовала примерную карту, по которой можно сбежать из резервации в город и попросить у людей помощи. Никто ведь не знал, что Лаир – это клоака разврата, запрещенной магии и угнетения, что это хуже рабства, и все мы здесь сидим на поводках у хозяина, словно псы, исполняя все его прихоти!

– Встань, Селеста, – послышался голос одноликого брата. Я подняла на него взгляд и столкнулась с до боли знакомым лицом. Пустой взгляд черных глаз и никакой мимики. Каменный и отрешенный молодой, не стареющий мужчина с гладко выбритой головой. На теле ярко-красный костюм из скользкой материи с черными кожаными вставками на плечах и груди, а на широком поясе изображение знамени Лаира – на иссиня черном фоне очертание белого лица без глаз, волос, носа и губ. Я смотрела на эмблему нашего рода и ненавидела ее всей душой. Специально не поднималась с колен, отказываясь идти дальше к своей погибели, но братья всегда подчинялись приказам Цэпа. Они вдвоем подхватили меня под руки и подтащили к каменной лестнице.

– Нельзя гневить отца, Селеста. Будь благодарна и покорна…

– Да пошли вы! Блаженные кастраты! В пекло вас всех! – закричала я, упираясь из последних сил. Как могла оттягивала момент встречи с ненавистным отцом, обожающим изощренные пытки. Сменила облик, притворяясь дряхлой старухой с обвисшей, испещренной шрамами и бурыми пятнами кожей, но ничто не могло спасти меня от неминуемой участи! Одноликие скрутили меня в три погибели и понесли вверх по лестнице.

Двери особой комнаты были распахнуты, и братья бросили меня прямо на черный колючий ковер. Выполнив приказ, поспешили быстро удалиться, закрыв за собой двери и оставив меня наедине с колдуном, которого я боялась до обморока. В гневе он способен на все и, скорее всего, уничтожит меня за преступление против рода.

Цэп вальяжно восседал в качающемся взад вперед деревянном кресле. Отталкивался от пола ногой, заключенной в высокие кожаные сапоги с золотистой бляхой на лодыжке. Окутанный белоснежной мантией от шеи до пят, как и всегда, скрывал лицо под непроницаемой черной тряпицей. Она будто слилась с его бледной кожей, оголяя лишь блестящую лысину на голове. Я никогда не видела лица отца. Никто не видел! Он скрывал его с особенной тщательностью даже во время соития, а ткань, будто живая, не давала возможности подсмотреть в щелку. Раньше я часто гадала и представляла, каков он – жестокий колдун и родной отец! Всех безликих он заставлял явить перед собой истинное лицо, а своего никому так и не показал!