Татьяна Абалова - Платан (СИ)

Еще чуть-чуть и вышли они на балкон, с которого открывался сказочный вид — хрустальные дома окружал ряд невысоких башенок, заканчивающихся сферами, светящимися холодным пламенем. Своды этой огромной пещеры были покрыты сталактитами, которые тоже неярко светились. Дровосек дотронулся рукой до ближайшей стенки, где рос блестящий мох, и его пальцы тоже стали мерцать. Девушка обернулась к нему, ослепительно улыбаясь, жестом приглашая продолжить путь.

— Не слишком ли много блеска? — подумал Платан, и враз отрезвел, вспомнив кости человеческие, усеивающие пещеру, — Где мой спутник?

— Ты говоришь о принцессе? — вопросом ответила дева, — Идем, я покажу.

Спустившись вниз, они прошли до самого большого дома, где в хрустальной комнате на кровати из блестящего мха лежала Авилла. Ее золотистые волосы расплелись и свисали волной по краям этого ложа. Она была обнажена. В комнату вошел необыкновенно красивый юноша и, склонившись над ней, стал покрывать поцелуями плечи, лицо, груди… Она отвечала ему, поднимаясь навстречу, подставляя лицо, плечи, груди, зарываясь руками в его длинные волосы.

Дровосек взвыл и кинулся к принцессе, но наткнулся на стену, которая незримо отделяла его от ложа с Авиллой. Он стал стучать кулаками в преграду, но все напрасно, она была крепка, как алмаз. Дева рассмеялась своим переливчатым, как колокольчики, голосом, позвала за собой:

— Ты разве не видишь, что не нужен ей? Ей хорошо… Идем со мной, разве я не прекрасна? Я доставлю море удовольствия, мою нежность не сравнить с ласками неопытной девочки.

А за стеклом мужчина уже стоял на коленях над Авиллой, и та медленно раздвигала свои белые бедра. А в глазах светилось страсть и истома, зубки покусывали пухлые от поцелуев губы, а рука юноши сжимала ее трепещущую грудь…

Дева взяла руку дровосека и положила ее на свою мягкую грудь и прижалась к нему, подставляя прекрасные губы для поцелуя… Но дровосек схватил ее за горло, оторвал от земли и тряхнул так сильно, что голова девы грозила слететь прочь.

— Веди к ней! — приказал он.

Дева стала цепляться за руки дровосека, засипела и вдруг на глазах превратилась в мерзкую старуху с клыками до подбородка, с которых капала зеленая слюна. Но не испугался Платан, еще крепче схватил да сильнее тряхнул. Старуха засучила ногами в воздухе и рассеялась алмазная преграда, пропал обнаженный юноша, покривились, почернели стены, и открылась ему темница, в углу которой сидела испуганная и заплаканная принцесса. Кинулась она к нему и обняла со спины, прижалась лицом к рубахе.

Платан еще раз тряхнул старуху, и все яркое и блестящее великолепие стало пропадать на глазах, превращаясь в светящуюся зеленую слизь. Захрипела старуха, стала умолять отпустить, иначе не выбраться им из этого лабиринта. Не поддался на уговоры дровосек, до сих пор виделась ему картинка иллюзорной измены, сердце так не могло успокоиться.

Не знал он, что старуха насыщалась не только телами заманенных людей, но и их страданиями, отчего она становилась сильнее. Решила она схитрить и заманить парочку вглубь пещеры, а пока в их умах бушуют страсти, подкрепиться этим, и тогда с ней сладу не было бы совсем. Стала она им рукой указывать, куда идти, и совсем было подготовилась вывернуться, почуяв скачок острых чувств от Платана, но не поняла, на свою голову, чем они вызваны.

А дровосек заметил лежащий меж каменьев меч, который видел в руках отца перед его последней охотой. В то время стали пропадать люди из селений и все решили, что это волки безобразничают. С той охоты ни один человек не вернулся. Значит, вот где они закончили свои дни…

Подошел Платан к отцовскому мечу, поднял его, да швырнул старуху оземь. Поползла та прытко от дровосека, загнусавила проклятья, но он взмахнул мечом, и одним движением отсек голову ведьме. Долго после этого стояли, обнявшись, гладил Платан любимую по спине, все не мог насладиться родным теплом. А Авилла тихо плакала, думая, что не выбраться им отсюда без подсказки. Осушил ее слезы дровосек поцелуями и объяснил свой яростный поступок. Узнала принцесса, что меч, принадлежавший отцу, заговоренный — приведет он того, в чьих руках окажется, к родному порогу, а значит и из пещеры путь укажет.

Так добрались они выхода из подземелья, только не было сверкающей винтовой лестницы, зияла вместо нее черная дыра, в которую они и прыгнули, а затем нашли свои вещи нетронутыми. Дождь уже прекратился, новый день занялся и пошли они куда меч вел, несмотря на сильную усталость, но подальше от страшного места.