Денис Макеенко Dl@ym - Мой Ангел

***

Возможно, что тогда все могло бы закончиться иначе и, вполне возможно, что он бы спокойно встретил старость рядом с Сабин, но проводник уже ждал жертву, и, та роковая пуля досталась именно Тому.

Парень стрелявший в месье Дюпэна не хотел такого исхода, он и вовсе никому и никогда не желал зла. Этот горе-грабитель всего лишь хотел разжиться деньгами, но страх перед возможным наказанием и внутренняя неуверенность привели к тому, что бездумно размахивая оружием, он произвёл выстрел. После чего, в панике, сломя голову бежал из пекарни куда глаза глядят, забыв при этом и деньги, и своё оружие.

Сабин сразу же вызвала скорую помощь, но рана оказалась смертельной.

Единственное, что успел сказать тогда Том, что он очень любит её и дочку, после чего – покинул грешный мир.

Маринетт тогда была в школе, и узнала обо всем только спустя несколько часов. Надо ли объяснять, что именно с этого момента в жизни девушки все пошло наперекосяк.

Столько боли и страдания, столько несбывшихся мечт, дни, многие дни без главного мужчины в жизни пока еще маленькой девочки. Очень несладко ей пришлось первые два-три года. Несмотря на собственные переживания ей пришлось значительно повзрослеть и перебрать на себя часть дел как по дому, так и по пекарне. Сабин Чэн была конечно довольно сильной женщиной, но внезапная потеря мужа сильно надломила ее внутреннюю стержень. Дочь как могла, вытягивала мать из длительной, и отчасти, скрытой депрессии. Мадам Чэн не желала опускать руки и потому, с головой погрузилась в работу. Как результат – Маринетт в каком-то плане потеряла и мать.

Работа в пекарне, школа и домашние дела забирали много времени и поэтому синеглазка все реже встречалась с друзьями, а если бы не Алья, то, наверное, и вообще забыла, что означает слово «друг».

Сезер всячески поддерживала подругу. Пока они учились вместе старалась оградить Мари от семейных трудностей и дурных мыслей, но как только обучение в коллеже завершилось, встречи с подругой стали редкими явлениями.

Маринетт очень скучала по отцу, по его доброму взгляду и отчасти строгому, но при этом весьма задорному характеру. Часто перед сном она мечтала, что: «Вот, может завтра я проснусь, а все, что произошло – окажется все лишь страшный сон… и папа, вновь, на завтрак сделает свой фирменный мясной рулет», – но, к великому сожалению, все оставалось несчастливой реальностью. А так хотелось его обнять, сказать, что безумно по нему скучает, что любит его больше всех на свете, что он самый лучший человек на земле, и что без него мама теперь совсем не мама.

Да, мадам Чэн сильно изменилась за десять лет, она стала черствой и холодной по отношению к дочери. Второй раз замуж она так и не вышла, хотя кандидаты были. Сабин старалась держать себя в форме, да и дочке спуску не давала. Именно по этой причине, как только Маринетт смогла себе позволить, тут же сняла квартиру и с облегчением съехала от матери.

Так Дюпэн-Чэн и повзрослела. Единственным настоящим другом у нее оставался лишь Нуар…

***

Слезы так и льются из глаз. Невозможно поверить в то, что сейчас он рядом. Что она может его обнять и сказать все, что наболело за десять лет. И она точно знает, что папа её поймет, как никто другой, ведь когда он рядом можно ничего и не говорить…

– Папа, я… я… – пыталась сквозь слезы хоть что-то сказать Мари.

– Все хорошо милая, я знаю… Я тебя тоже люблю… – крепко обнимая и гладя голову дочери тихо шептал ей отец.

От него исходили тепло и свет… приятный и теплый, как облачко. Спустя мгновение слезы прекратились, а на лице девушки засияла улыбка.

– Дай-ка я на тебя посмотрю, – сказал Том и отпустил дочь, – ты так выросла, так похорошела, ну, прям невеста!

Мари смутилась, – Ну, пап!..

Месье Дюпэн конечно же был прав, Маринетт и вправду стала настоящей красоткой: стройные длинные ноги, точеная фигурка, нежные голубые глаза и темные длинные локоны, что развивались на ветру. Сейчас она была облачена в легкий, тончайшего шёлка, белый сарафан на тонких бретельках, что доходил чуть повыше колена, и отчасти больше походил на ночнушку. Хоть она и выросла, но все еще была невысокого роста, и даже стоя босиком практически на носках, все равно доходила Тому только до плеча.

– Ты такая же красивая, как и твоя мать в твои годы, – мечтательно сказал ей отец.

Маринетт же это сравнение заставило загрустить.

– Пап, мама…

– Я знаю… – печально ответил он, – Но ты не переживай, все будет хорошо.