Оксана Алексеева - Коснуться мира твоего

– Теперь я понимаю, почему эти книги не хранят в общем доступе! Странно, что их вообще не сожгли!

Он не отвечал, пытаясь скрыть, как сам стыдится собственной реакции на эту картинку. И хоть его поведение было отвратительным, я протянула к нему руку, чтобы успокоить и показать, что никому о таком не расскажу, но он дернулся от меня, словно я пыталась его ударить. Видимо, он был смущен сильнее, чем я сначала предположила, поэтому зашептала:

– Это ничего… Ты молись Отцу – он поможет тебе справиться! Давай завтра вместе пойдем в храм?

Снаружи раздался резкий голос:

– Кто там? А ну-ка выходите, паршивцы!

Мы шарахнулись от окна вглубь архива, но уже успели узнать подошедшего – сержант зоновой охраны. Вот это мы вляпались! И вряд ли на этот раз отделаемся простой поркой! Скорее всего, на родителей наложат крупный штраф – а они уж нам устроят не простую порку. Закари неожиданно кинулся к окну, прямо под фонарь сержанта:

– Это… я, – и, морщась от направленного в глаза света, шепнул мне: – Беги.

Самопожертвование – главный признак лучшего друга! Тем более, что теперь его очередь. Я, недолго думая, рванула к двери. Незачем нам получать наказание обоим, а Закари мне должен за прошлый раз. И он уже поступил в кластер охотников! Каких еще удач ему в жизни хотеть? А эти его гормоны, все эти странные реакции с возрастом пройдут, да поможет ему Отец.

За следующие два года мы ни разу не вспоминали о том происшествии – наверное, оба испытывали закономерную неловкость. Я сначала подшучивала над тем, что он после разговора с сержантом не мог сидеть, но он принимался краснеть даже от этого – и дело было точно не в порке, поэтому я сделала вид, что вообще обо всем позабыла.

Возможно, выбор Закари определил и мой. Не без помощи друга я долго тренировалась – и меня все же приняли во внутреннюю охрану. Если не на поверхность, то хотя бы ближе к ней.

Через полгода службы я начала встречаться с девушкой, которая служила в том же отряде. Зельмина, несмотря на свое женственное имя, была совсем не красавицей, но с ней мне сразу было легко. Мы даже начали вести речь о создании семьи после совершеннолетия. А пока жили в казарме внутренней охраны совсем рядом с главным входом. Здесь были самые широкие ворота, выводящие прямо на поверхность, а значит, и самые мощные гарнизоны. Во внешней охране служат только мужчины, в большинстве своем опытные солдаты. А мы – последняя линия обороны, до которой никогда ничего интересного не доходит. За два неполных года службы я только трижды видела мутантов – издалека, но была физически и морально готова встретиться с опасностью лицом к лицу.

Закари ушел в свой первый рейд сразу после совершеннолетия, и я ждала его постоянно – днем и ночью. Возможно, поэтому так легко и проснулась, едва заслышав далекий звук и решив, что охотники возвращаются. Будить Зельмину не стала – она совсем недавно вернулась с поста. Уходя на поверхность, Закари сказал мне: «Я боюсь, Кханника… Я боюсь туда идти», но я тогда решила: он это говорит специально, чтобы утешить меня, чтобы я не разнылась снова от зависти, что родилась не мальчиком, который может стать охотником. Но через пару недель и сама начала за него переживать – ведь ни для кого не секрет, что делают обезьяны с охотниками, если те попадаются им в руки. Но еще ни один из наших не сдался под пытками, раз мы до сих пор живы.

Приблизившись к первой заставе, я напряглась. С территории внешней охраны слышался странный шум, раздалась пара выстрелов – так охотников не встречают! Это или мутанты, или… даже обезьяны – самые жестокие из наших врагов. Сердце зашлось от волнения. Я ухватила рукоятки кинжалов и побежала вверх к внешним воротам.

– Вот куда ты опять собрался, сынок? – Женщина зашла в комнату и тяжело опустилась на стул.

Я вздохнул от того, что не удалось уйти незамеченным. Подошел и поцеловал ее морщинистую руку, но она успела схватить меня за шею, чтобы на пару секунд обнять.

– Я собирался зайти к тебе чуть позже, матушка! – Изобразил самый честный взгляд, на который был способен.

Она задумчиво огляделась по сторонам:

– Кто теперь живет в твоем доме? Если это только не твое платье.

Улыбнулся – моя матушка всегда отличалась шутливым нравом.

– Лили, – пришлось отвечать, хоть я и спешил.

Матушка сосредоточенно нахмурила лоб:

– Лили – младшая дочка Девятой Матери? Рыженькая такая?

– Она.

Моя рука так и оставалась в ее захвате, и я не осмеливался ее отнять.