Дженнифер Барнс - Дурная кровь

— Как давно? — спросила я у директора. Как давно он стал одним из них.

— Я был молод, — ответил директор. — Амбициозен. И посмотри, как далеко я

зашел, — он развел руки в стороны, словно показывая всё ФБР, всю власть, которой он

обладал, как его глава.

— Владыки имеют место за столом только двадцать один год, — сказала я. Мой

голос охрип — от криков, надежды и осознания того, что скоро станет хуже.

— Моё время в качестве действующего участника подошло к концу, — признался

директор Стерлинг. — Но Пифия любезно перерезала горло моему преемнику, — он

достал из кармана своего пиджака нож. — Не сказать, что я против. Некоторые права есть

только у тех, кто заседает за столом, — он поднёс нож к моей щеке. Я ждала боли, но её не

последовало. Вместо этого он поднёс свободную руку к моей второй щеке и ласково

провёл ею по моей коже. — Другие права может получить и Владыка в отставке.

Я вздрогнула от его прикосновения.

— Скарлетт Хокинс, — я была прикована к постели, а у моей щеки застыл нож, так

что я сопротивлялась единственным возможным способом. — Вы знали, что её убил один

из вас.

Директор крепче сжал рукоятку ножа.

— Скарлетт не должна была оказаться целью.

— Найтшэйд убил её, — выпалила я. — Ему было плевать на то, что она была

одной из ваших людей.

Директор Стерлинг опустил нож под мой подбородок и прижал его к коже

достаточно сильно, чтобы на ней выступила кровь.

— Когда это произошло, я дал ему знать о своём недовольстве, как и снова…

позже.

Он опустил нож. Я чувствовала, как по моей шее стекает кровь.

— Вы убили Найтшэйда, — осознала я. — Каким-то образом вам удалось пройти

мимо охраны…

— Я выбираю охранников, — с горящими глазами поправил меня директор. — Я

организую пересменки. Я лично контролировал перевод заключенного.

Я видела то, что должна была заметить раньше — у него был доступ. А ещё, как

только у нас появилась зацепка в этом деле, он отправил нас на бесполезные поиски

Селин.

— Вы знали, где держат Лорел, — мой голос надломился.

— Ребенок вернулся в надлежащие руки.

Я подумала о том, как Лорел глядела на цепи на детской площадке. Подумала о том,

как она произносила слово «кровь».

— Вы — чудовище, — слова вырвались из моего рта. — Вы всё время относились

к Дину так, словно из-за того, что сделал его отец, он был меньше, чем человеком. А всё

это время вы били кем-то похуже.

— Всё это время я был лучше, — директор Стерлинг подался вперед. Его лицо

застыло в дюймах от моего. — Дэниел Рэддинг был аматором, который возомнил себя

мастером. И его сын посмел пытать мою дочь?

Пора раскрыть карты, директор. Покажите мне свою слабость.

В один миг я осознала, что он разгадал мой план. Он отшатнулся от меня, изучая

меня ледяным взглядом.

— Знаешь, я смотрел запись твоего разговора с Рэддингом, — он позволил мне

усвоить его слова. — И он был прав. Твоя мать — одна из тех, кто куется в огне, — он

поднялся на ноги и зашагал к двери. — Она — всё, на что мы надеялись — и даже больше.

Ты

Кэсси здесь. Она у них. Не слишком удивительно. Это ты отдала приказ. Ты

сказала Владыке ядов забрать Кэсси, а директору ФБР — использовать их ресурсы, что

отправить её команду по ложному следу — далеко, далеко от всех вас.

— Я не хочу её убивать, — шепчешь ты, пока Лорелея слабо сопротивляется. —

Но если выбирать между ней и нами…

Открывается дверь. Заходит Девятка. Малкольм. Он глядит на тебя, затем

мельком смотрит на спящую в углу Лорел. Этому ребенку полагается его заменить. Но

он с большей радостью убьёт её.

— Первая проверка состоится, когда ей будет шесть, — пугающе спокойно

произнёс старик. — Возможно, котенок или щенок. Она должна будет сделать это

медленно. Когда ей будет девять — проститутка. Её привяжут к каменному столу. А

когда ей будет двенадцать… — он переводит взгляд с Лорел на тебя. — Мы привяжем к

столу тебя.

Ты читаешь между строк.

— Ты убил собственную мать.

— И забальзамировал её тело, чтобы она продолжила восседать за столом. В

идеальной сохранности, десятилетиями, — он покачал головой. — Со временем, её

заменили. Женщина за женщиной, ребенок за ребенком. И все они были недостойны.

Ты вспоминаешь о том, каково было вонзить нож в плоть Пятерки, и чувствуешь,