Лилия Орланд - Отбор для (не)правильного принца

Конверт был совершенно белым, без единой буквы или символа. Лишь в верхнем углу поблёскивала бордовыми всполохами королевская магическая печать, сообщая, что увидеть надпись может лишь тот, кому предназначено послание.

То есть рода.

Мой отец.

И что же такого мог написать король моему отцу? Прямо любопытно. Вряд ли там какие-то секреты, а значит, и мне можно прочитать. Вот только как это сделать?

Вживую я такой ещё никогда не видела. Только в книгах из отцовской библиотеки, тех, что из запрещённого отдела.

Интересно, это правда, что такую печать ничем не откроешь? Совсем-совсем ничем? А если приложить некоторые усилия?

Я ковырнула печать ногтем. Она даже не шелохнулась, только мигнула недовольно красным цветом. Тогда я взялась за неё двумя пальцами и попробовала перегнуть посередине. Абсолютно бесполезно. Сгибаться королевская печать тоже отказывалась.

Что же делать?

Я огляделась по сторонам в поисках инструмента, который можно было бы использовать как рычаг воздействия на упрямую магическую штуковину. Но вокруг были только деревья и клумбы с кустарниками и цветами – мамина гордость и вечная головная боль. Садовники у нас менялись с завидным постоянством, не выдерживая высоких требований графини Ринари, моей матушки.

Вообще, парк у нас красивый и ухоженный. Широкая центральная липовая аллея начиналась от широкого крыльца позади дома и заканчивалась красивой двухэтажной беседкой, на втором ярусе которой было так замечательно пить чай в погожий день. Из беседки открывался вид на большое серебристое озеро, по которому летом плавали несколько пар белых лебедей, а затем и выводки их птенцов.

От центральной аллеи симметрично отходили боковые – липовые, дубовые и кленовые. Между ними располагались затейливые клумбы из оригинально подстриженных кустарников и садовых цветов.

Я свернула на одну из боковых аллей и попробовала найти упавшую сухую веточку, чтобы подковырнуть ею печать, но только без толку – дорожки поражали первозданной чистотой. Лишь многочисленные помощники главного садовника, скрывая любопытство, искоса поглядывали на меня, недоумевая, какую очередную каверзу задумала графская дочь.

А я что? А я ничего – совершаю утренний моцион по парку как благовоспитанная барышня, палочки вот собираю.

– Леди Делия! – раздался на соседней аллее крик моей бывшей гувернантки, а теперь компаньонки леди Итеры. – Леди Делия, постойте! Ваш батюшка требует вас разыскать и привести к нему в кабинет! Он очень зол!

Последние слова ей пришлось выкрикивать очень громко, потому что я быстрым шагом удалялась всё дальше по аллее, по направлению к озеру.

– Леди Делия, подождите! – голос гувернантки становится едва различимым, поскольку любовь к сдобным булочкам и упитанная комплекция не позволяют за мной угнаться.

Забравшись на второй этаж беседки, я устроилась в уголке, так, чтобы меня не было заметно из парка. Светло-кремовое платье и шляпка могут быть видны издалека, даже в сумеречной тени старых лип, которыми окружено моё убежище.

Поэтому некоторое время я выжидала, когда голос леди Итеры совсем стихнет. И только тогда выглянула в окошко. Кажется, ушла. Фух. Наконец-то.

Теперь можно разобраться с магической печатью.

– Кхе-кхе, – раздалось за моей спиной, и я окаменела. – Делия, я же просил тебя не вытаскивать без спроса мою почту.

– Ну что вы, папенька, – я изящно повернулась и присела в неглубоком реверансе, после чего протянула ему злосчастное письмо, которое так и не смогла открыть, точнее не успела, – я как раз собиралась передать его вам, но задумалась и случайно повернула сюда. Очень уж захотелось полюбоваться на… – я оглянулась в поисках того, что можно назвать причиной задержки, а к самому берегу очень удачно подплыла лебединая семья, – вот на этих чудесных красавцев.

Граф Ринари повернулся к озеру, убеждаясь, что на это раз я сказала истинную правду. Добавила ещё очаровательную улыбку и кроткий взмах ресниц. Отец в ответ только закатил глаза, он слишком хорошо меня знает, и, опустившись на скамейку, вскрыл письмо.

Я зачарованно наблюдала, как, кратко мигнув, печать растеклась по конверту, образуя вязь букв. Отец отложил его в сторону и взялся за письмо. Я же, не в силах удержаться, подняла белый прямоугольник, который перед главой рода открылся без всяких препон. Теперь на нём стала видна надпись, выполненная изящными завитушками.