Наталия Шитова - Девчонка с изнанки. Апрель (СИ)

— Где он тебя такого отыскал только?

— Он давно меня знал. Я ему многим обязан.

— А русский откуда знаешь?

— Немного жил с родителями на изнанке.

— Если тебе приятней разговаривать на гатри, то пожалуйста, мне не трудно.

— Это неважно, как мне приятней. Лорд Клайар меня нанял и проинструктировал. Я буду всё делать, как велено.

— Лорд Клайар… — я перевела дыхание. — Больше не сможет ни во что вмешаться…

— Это тоже неважно. Я буду делать так, как он распорядился. Он мой работодатель. Мне уплачено за год вперёд.

— За год?! Зачем?!

— Лорд Клайар считал, что в течение года вы обязательно переедете в этот дом. Здесь всё должно содержаться для вас в идеальном порядке… Жаль, лорд Клайар не всё закончил. Но я обязательно всё доделаю, о чём он успел рассказать мне. Вот в спальне, например, ещё синие пушистые коврики с двух сторон от кровати должны быть…

— Ятис!!! Прекрати!..

Он вздрогнул и испуганно посмотрел на меня.

— Не смей при мне говорить эту всякую трогательную чушь! Про Йана, про коврики!.. Слышать не хочу!

— Как скажете, госпожа, — слуга чуть поклонился. — Могу не говорить, но сделать всё равно сделаю.

— Я не буду ночевать в этой спальне! Мне всё равно! Я буду жить в угловой комнате.

— Это комната для горничной. Её планировалось нанять, когда вы сюда переедете.

— Я сама себе горничная! Никого нанимать не будем! Спальню оформи, как нужно, прибирайся там, чтобы всё блестело, но ноги моей там не будет!

— Как скажете, — кивнул Ятис и, наконец, поставил передо мной тарелку с омлетом и чашку кофе. — Приятного аппетита!

Он тактично вышел из кухни, дав мне почавкать наедине с моими слезами.

Коврики… Синие. Пушистые!..

Я никак не могла понять, откуда это вылезло. Почему так больно от всего, на что бы ни упал взгляд в этом доме. О чём бы ни услышала. О чём бы ни вспомнила. О чём бы ни пожалела. И больше так нельзя. Становлюсь истеричкой. Я всегда была злюкой, ежихой, чертополохом, но никогда не была истеричкой. Как бы ни было плохо, я всегда умела справиться.

Я доела завтрак и помыла тарелку с чашкой.

— Что вы делаете?! — Ятис разве что не заорал на меня, с возмущением вырвал из рук мокрую тарелку. — Вы не должны этим заниматься!

— А чем? Чем тогда я должна заниматься?

— Чем хотите, госпожа. Но по хозяйству ни к чему не прикасайтесь! Это моя работа!

— А я готовить люблю… — виновато пробормотала я.

— Иногда я буду брать выходной.

— И на том спасибо, — вздохнула я. — И не забывай мне счета давать.

— Незачем, — покачал он головой. — Лорд Клайар выделил мне средства на хозяйство отдельно. Если вы не станете устраивать по выходным званые приёмы, то денег хватит не меньше, чем на пару лет.

Йан, мой Йан… Командор лорд Клайар, мечта любой золушки. Тебе всё-таки удалось сделать из меня куклу. Не мытьём, так катаньем…

Я вернулась в угловую спальню, заправила постель и завалилась на неё поверх покрывала.

Вот было бы куда деваться — убежала бы, сломя голову. И пусть педантичный Ятис тут один возится, пыль вытирает и счета оплачивает, раз уж ему вперёд заплачено.

Но деваться мне было некуда. Столько было вокруг мужчин, готовых помочь, и вдруг все испарились в один миг. Один умер, другой в бегах, третий в делах, четвёртый и пятый звезду очей своих берегут. У меня даже их контактов не осталось, одни одноразовые симки, которые ими уже выброшены давно.

Мне теперь на изнанку уйти можно было только через Альдона, пойдя к нему на поклон. И ещё неизвестно, насколько низко пришлось бы кланяться. От его вчерашнего взгляда меня едва не стошнило.

Оставалось одно: потерпеть, пока брат справится со своими делами и свяжется со мной. Больше надеяться было не на кого.

Из русской классики известно, как коротали время одинокие барыньки-помещицы. Они присматривали за садовником, за кухаркой, за конюхом, варили варенье, читали календари, кушали семь-восемь раз в день, а долгими вечерами играли в карты с прислугой.

В школе я над этим только хихикала. Теперь я прочувствовала всю сермяжную правду. Мы с этими барыньками близнецы-сёстры. Если бы не эти нехитрые занятия — остаётся только в петлю. А в петлю не хочется, потому что оптимизм не пропьёшь. Барыньки, видимо, в душе надеялись, что вот-вот затормозит у крыльца приличного вида повозка, и одинокий путник, ищущий приюта, войдёт под гостеприимный кров и решит женскую судьбу к лучшему. Мне такого счастья уже не хотелось, но я бы не отказалась, если бы кто-нибудь обо мне вспомнил. Поэтому, чтобы не думать о дурном, я тоже принялась убивать время.