Ирина Сорока: Ведьмина диета (СИ)

Не успела за Фимкой занавеска закрыться, а я вздохнуть с облегчением, как показался Еремей.

— Хозяюшка, не накормишь богатыря, я тебе уже колья нарубил и поленницу под самый верх забил.

Пришлось, как положено гостеприимной хозяйке, кормить, да поить помощника. Он у меня еще дней десять на постое будет. Пригодиться.

А потом завертелось. То один придет за снадобьем от тараканов, то другая попросит мазь от мозолей. В этом бы не было ничего необычного, если бы каждый не просил покормить.

Так что к вечеру один пирожок-то, надкушенный кем-то с краю, и остался. Эх, придется опять к Пелагее идти. Нельзя же на голодный живот диету начинать?!

Проснулась я, как водится еще до зорьки. Слезла с нетопленой печи, выпила чарочку водицы. Хорошо.

Только что-то покоя не дает. Как настырный комар кружит, вроде и не кусает, но писком изводит.

Покрутилась по комнате, собираясь, да так и не вспомнила. Ничего, вот подою свою красавицу, да в стадо выпущу, тогда уж точно пойму.

Хорошо на улице в ранний летний час, да больно холодно. Чувствуется, что осенняя непогода уже подкрадывается к нам. Поежилась и юркой мышкой нырнула в хлев. Здесь после сырой прохлады идущей от леса тепло.

Завидев меня, радостно прострекотала на своем Охта. Кречет мой белый. Прошлой зимой нашли мы с бабусей погибающую птицу. Принесли домой, обогрели. Да так и прижилась она здесь. За добро наше зимнее, подарки из лесу носит. Любит сесть на плечо и, аккуратно перебирая лапками, наблюдать за тем, что я делаю.

Зорька лениво выбралась из сена сваленного большой кучей в углу. И легонько боднула безрогим лбом. На, мол, хозяйка, дои.

Терпеть не могу молоко, но куда же без него? Ни масочку молодильную не приготовишь, ни больного не поддержишь. Присела, дою. А странное чувство надвигающейся беды все не проходит. Только сильнее делается.

Не знаю, как вытерпела, но только Зорьку выгнала за околицу, как сама в дом кинулась искать беду.

Пока делами занята была, солнышко выглянуло. Растянуло свои красные и фиолетовые лучи по небу. Разогнало мрак, оставив на его месте сумрак, да и показало мне, где прячется беда!

Притаилась она в углу! Зеркало!

Покрутила заморскую диковинку и так и этак. А отражение не меняется. Худеть надо.

Вздохнула, пошла пирожки искать. Просто вспомнила, что штук десять в подпол опустила, чтобы не испортились. Может быть, их не успели съесть? А худеть я после завтрака будет легче.

Убью! Вот только узнаю, кто тут был и сразу убью. Это же надо?! Все пирожки съедены, только пустое блюдо на полочке стоит!

Хотела уже приступить к допросу провинившегося, но его и след простыл. Лишь на столе тоскливо лежит записка.

«Вызвали срочно в столицу. Пирожки взял в дорогу. Решу дела — вернусь».

Обессилено опустилась на скамью. Еремей, Еремей, так-то ты отплатил за мою доброту. Уехал не попрощавшись. И пирожки забрал.

Вздохнула еще раз и взгляд за окно бросила. Ой, что же я сижу! Мне же цветень нужно собрать до полудня! Цветет эта неприметная травка всего одну неделю в году. И только в это время ее нужно собирать. Да не просто так, а по-особому, обрывая в трех коленцах от соцветия.

Схватила лукошко и бегом в лес. До полянки с цветнем больше часа идти. Редкая травка, но ужасно полезная. Сколько хворей лечит, ни одна другая так не сможет. А если еще и заговор хороший знаешь, то не будет лучшей помощницы ни роды принять, ни воина после сражения вылечить.

Хорошо на дворе светень — последний месяц лета. В это время лес полон грибов да ягод. Попросила белку принести, что-нибудь поесть, пока цветнем занимаюсь. Она принесла гроздь дикого винограда. Все же какое-то подспорье.

Быстро пролетело время. Вернулась домой, а во дворе меня уже староста поджидает. У него отец, яблоки с дерева решил обтрясти, да так и грохнулся со стремянки. Теперь лежит, стонет.

Быстро, связала цветень в пучки, да в тенечке повесила. Нельзя его просто так оставить. Вся польза уйдет.

Бросила тоскливый взгляд на печь, да и побежала к старостиному деду.

Раскинула над ним руки, позвала силу. Ой, не просто так стонет! Перелом, да еще и в нескольких местах.

Долго провозилась. Заговоры шептала, да лекарства давала. Долго ему выздоравливать. Долго. Да только теперь помочь я уже почти не смогу. От самого деда зависит, как скоро выздоровеет. Будет соблюдать мои советы — месяц и опять бегать сможет.

Усталая, но довольная вошла в горницу, а тут Игнатьевна стол накрывает.