Влада Южная: Мой враг, моя любимая (СИ)

— Молодец. Получишь десять процентов сверху, — пробормотал главный, цепляясь за поданную руку, чтобы с кряхтеньем подняться на ноги. — За то, что чистишь уши по утрам.

Услышав выстрелы внизу, дети переполошились. Илзе заплакала, Ивар поджал губы, Янис судорожно обхватил шею своего волка. Все трое уставились на дверь, из-за которой долетали крики и топот. Полоска света, пробивавшаяся в темную комнату над самым полом, словно загипнотизировала их.

И тут скрипнула нижняя ступенька лестницы.

Янис сразу все понял. Он знал шаги отца, знал легкую поступь матери. Это был кто-то чужой. Волк ощетинился и тихонько зарычал, обозначая страх хозяина. В ушах Яниса звучало последнее напутствие отца: «Ты — старший. Ты должен заботиться о младших».

Заскрипела самая верхняя ступенька. Кто бы это ни был, он пробрался на второй этаж и принялся распахивать все двери подряд.

Быстро оглядевшись, мальчик запихнул брата и сестру под их кровати и приказал сидеть как мышкам. Это казалось трудной задачей, потому что Илзе хныкала и не желала успокаиваться. Сам Янис остался стоять, широко расставив ноги и нервно сжимая и разжимая кулаки. Волк подобрался, готовый к прыжку.

Хлопнула соседняя дверь. Шаги. Ручка начала поворачиваться…

Заперто.

Янис до боли закусил губу, чувствуя, что вот-вот обмочит штаны.

Дверную ручку настойчиво подергали.

Может, уйдут?!

Раздался скрежет в замке. Хлипкая преграда поддалась. Свет из коридора на мгновение ослепил мальчика. Он часто-часто заморгал, разглядывая фигуру мужчины с ружьем наперевес. Вода капала с одежды незнакомца, образуя лужицу на полу.

Охотник постоял несколько мгновений, оглядывая комнату. Детская. Куклы. Деревянная лошадка. Кубики. От его слуха не укрылись тихие всхлипывания под кроватью. Мужчина опустил ружье.

— Прячься!

Янис протер глаза и с непониманием уставился на охотника. Тот махнул рукой.

— Прячься, мальчик! Я закрою дверь. Только сидите тихо!

Янис тряхнул головой и огляделся. Приготовившись бороться и быть убитым, он вдруг растерялся.

— Что это тут у нас? — в дверном проеме, хромая, показался другой человек. Выше и солиднее первого и тоже насквозь промокший. — А-а-а, маленькие лекхе.

Он поднял ружье, прицелившись в Яниса. Мальчик задрожал. Его необученный волк поскуливал, прижавшись к ногам хозяина. Молодой охотник издал испуганный возглас и схватился за ствол, дернув его в сторону.

— Ты с ума сошел?! Это же ребенок!

— И что? — с недовольным лицом хромой повернулся к своему спутнику. — Через десяток лет он тебе задницу надерет так, что мало не покажется! Нет, мы договорились не оставлять никого в живых. Ради Майи, помнишь?!

— Но это дети! — не слушая никаких доводов, настаивал молодой. — Они беззащитны! И Майе бы это не понравилось!

— Отстань! — хромой попытался отобрать ружье.

Тогда молодой дернул за ствол так, что главарь едва не повалился. Хромая нога не служила хорошей опорой.

— Ладно, — уступил тот, когда понял, что сила не на его стороне, — как скажешь. Пойдем отсюда.

Главный повернулся, жестом показав спутнику, что им нужно спуститься по лестнице вниз. Не скрывая облегчения, молодой человек бросил прощальный взгляд на мальчика, и пошел.

Янис расслабил плечи.

В этот момент хромоногий поднял ствол и выстрелил без промаха.

С криком молодой бросился в комнату, увидев, что опоздал. В безмолвном ужасе он только повернул к своему спутнику лицо с перекошенным провалом рта.

Раздался громкий рев. Младшие дети выбрались из укрытия. Глаза хромого стали холодными как лед. Воспользовавшись растерянностью, он отбросил свое ружье, выхватил оружие из рук сотоварища и с силой оттолкнул того от себя.

Выстрел.

Еще выстрел.

Я не помнила, как оказалась в том райском саду. Полная луна освещала фруктовые деревья, превращая их листья в чистое серебро. В кронах шелестел легкий ветер. Розы пахли так упоительно в ночи. В густой траве мелькали призрачные огоньки светляков.

Я застонала, когда он коснулся меня. Подошел со спины, властно положил руки на плечи. Горячие сухие ладони, такие большие по сравнению с моими. Я закрыла глаза, ощущая, как внутри пробуждается вулкан. Кто бы мог подумать, что это так приятно?

Губы мужчины оказались в невыносимой близости от моего уха. Я почувствовала, как они двигаются, когда он прошептал:

— Будь моей, Кира.

Каждая клеточка его тела призывала меня потерять голову и уступить этой просьбе. Я облизнула губы, наслаждаясь мужскими объятиями. Он нежно поцеловал мою шею.