Влада Южная: Мой враг, моя любимая (СИ)

В такие моменты мне обычно приказывали сидеть в своей комнате и «не отсвечивать», как сказал бы Костик. Меня прятали от угрюмых чужаков с тяжелыми взглядами, уж не знаю по какой причине. Может, потому что была единственной девушкой среди целой компании мужчин? Других женщин, кроме меня, в заповеднике не проживало. Возможно, отец считал любимую дочь своим слабым местом и не хотел показывать тем, кому не доверял. Но я все равно подглядывала за происходящим через слуховое окно в коридоре и подслушивала с верхней ступеньки лестницы. Гости запирались с отцом в кабинете, а позже уезжали с одним-двумя ящиками нашего оружия. Папа никогда не продавал много, хотел сохранить монополию. Я узнала это, когда подслушала, как он делился опытом с Николаем после отъезда очередных покупателей.

Пока я стояла и дышала свежим воздухом, из курятника показался дядя Миша с корзинкой, наполненной доверху свежими яйцами. Его рыжеватая борода росла клоками, а неизменная старомодная курительная трубка постоянно дымилась в зубах. Бывший охотник, он остался в клане после того, как при очередной облаве фамильяр какого-то лекхе располосовал ему правую руку, раздробил кости, порвал мышцы и сухожилия. Руку удалось спасти, но она стала сухой, непропорциональной и малоподвижной, а на карьере охотника пришлось поставить крест. Отец не стал его выгонять, и теперь дядя Миша занимался хозяйством. Своей семьи он не завел, поэтому относился ко мне, как к дочери. Именно он научил меня готовить, следить за домом и являлся чем-то вроде нашего домоправителя.

Попыхивая трубкой, дядя Миша вразвалочку подошел ко мне.

— Смотри, что курочка снесла.

Придерживая корзинку слабой правой рукой, левой он взял одно из яиц и протянул мне. С недоумением я взяла его и повертела. Тяжелое. Тяжелее, чем должно бы быть. В глаза сразу бросилось, что верхушка у скорлупы была аккуратно отпилена, а потом приклеена обратно.

— Да ты разбей, разбей, не боись, — предложил дядя Миша, а его глаза хитро сверкнули. — На кухне хотел тебе положить, но там мальчишки хозяйничают.

— Ага, потом убирать полдня придется, — приуныла я.

— Ничего, хозяюшка, уберем. Уберем вместе, — подбодрил он, — сегодня праздник у тебя, мы все радуемся. И тебя порадовать хотим. Как умеем.

Я нагнулась и аккуратно стукнула хрупкую скорлупу о край ступеньки крыльца. Выпрямилась и принялась отщипывать кусочки. На ладонь выпал округлый полупрозрачный камень. Оставаясь в центре матовым, по краям от отсвечивал синевой и явно относился к категории полудрагоценных.

— У реки как-то нашел, — пояснил дядя Миша, — когда ходил ежевику собирать. Вот и приберег до лучших времен.

— Спасибо! — я положила камень в карман куртки и от души поблагодарила охотника. Впрочем, каждый раз он дарил мне что-то сделанное своими руками. Деревянные фигурки животных, например. Страшно подумать, с каким трудом давалась ему резьба по дереву, если учесть непослушные пальцы правой руки.

— Я вечером ужин сам приготовлю. Поросенка зажарим, бражки откроем… — мечтательно протянул дядя Миша.

Его последние слова потонули в звуке сирены.

От неожиданности рука старого охотника разжалась, и корзинка с яйцами полетела на землю. Из кузницы выбежали люди, еще несколько показалось из-за угла амбара.

Тревога?!

Я уже забыла, когда слышала этот звук. Может, около пяти раз за всю жизнь, не более. И то, очень давно.

На крыльце появился отец. Деловой и собранный, он застегивал на ходу куртку. На поясе я увидела ножны, за плечом — охотничье ружье.

— Кира! — приказал он. — Быстро в дом. Ни в коем случае не выходи. Михалыч! — он ткнул пальцем в домоправителя. — Проследи.

— Конечно, — тот поспешил подобрать корзинку, сетуя себе под нос, что яйца превратились в липкую жижу.

— Папа, а что случилось? — удивилась я.

Отец пропустил мой вопрос мимо ушей. Он уже отдавал приказания своим людям. Во дворе поднялась суета. Ворота гаража распахнули. Два «УАЗа» грозно взревели моторами и выехали во двор. Отец не зря поддерживал дисциплину. Менее чем за пять минут вооруженные люди заняли свои места. Мои братья, уже переодетые в куртки, джинсы и удобную обувь, выбежали на крыльцо.

— Кира, прости, пирог надо выключить через пять минут, — успел на ходу бросить Костя.

Я только растерянно посмотрела, как парни бегом пересекают двор и прыгают в машину позади водителя.

— Пап! — окликнула отца, который собирался уходить. — Ты мне ответишь?