Эли Фрей - Жизнь на Repeat. За тобой

– Мне не плевать.

Мимо прошел человек, и Артем все же отстранился – не так уж ему все равно на людей вокруг. Я счистил кружочек перчика ладонью.

Вообще мы с Артемом толком не говорили о чувствах и о том, как вести себя на людях, – просто как-то инстинктивно поступали в той или иной ситуации. Я еще не знал, как об этом говорить. Все изменилось не так давно, но, переехав в Москву, мы стали вести себя будто супружеская пара со стажем: делали вид, что между нами все ровно, спокойно, естественно, как и должно быть. Будто мы знаем каждый шаг друг друга. И будто не было ни генерала, ни дуэли, ни чувственных разговоров на даче. Казалось, мы играли заученные роли в спектакле, но режиссер дал мне только мои реплики, а Артему – его. Не хватало сценария целиком, чтобы понять, как строить отношения, как играть. Мне очень хотелось прочитать Темину часть сценария, узнать, что он думает. Хотелось искренних, личных разговоров, но я боялся их начать. Вдруг он подумает, что я трахаю ему мозг? Я не хотел этого, вот и молчал. Я понимал: молчание до добра не доведет и однажды кончится плохо. Но первые месяцы нашей новой жизни были счастливыми.

– Чего с тем мужиком-то? – напомнил я про Джека Николсона.

– Да я тогда чуть не обосрался. Оказалось, это папин знакомый какой-то.

– Стоп! Ректор нашего универа – кореш твоего отца? – спросил я потрясенно.

Артем нахмурился и взял с сиденья свой клубничный молочный коктейль.

– Честно, не знаю, кореш или нет.

– А он тебя не узнает? – Я потянулся к своему коктейлю, ванильному.

– Кто, ректор? Да нет, конечно, у него вон сколько студентов…

– А по фамилии?

– Да что фамилия? Князевых знаешь сколько? Да и что, если узнает? Он ушел радостный, так что подгадить не должен.

– А чего он радостный?

– К отцу тогда многие бегали… Он как крестный отец, блин. Постоянно чьих-то сынков к себе пристраивал.

У Артема пиликнул телефон. Он глянул на экран и что-то прочитал, а затем радостно сообщил, что нас сегодня позвали на тусню его одногруппники.

– Нас?

А я там каким боком?

– Ну, я сказал, с другом буду.

– Тем… – заныл я. Уж больно не хотелось тащиться после работы к непонятным людям. – Мы сегодня до ночи почти. Мне захочется ноги отстегнуть и в окно выбросить и больше ничего.

Артем с мольбой посмотрел на меня.

– Да недалеко совсем, Мась! Давай, ненадолго? Отдохнем, потусим.

Я вздохнул и в итоге уступил, несмотря на усталость и мечту зарыться под одеяло, а не идти на тусовку. В принципе, сейчас свое нежелание тусить я мог оценить на шесть с половиной из десяти – а это не такое уж большое нежелание. Лучше я откажусь от тусовки в другое время, когда нежелание потянет хотя бы на восьмерку – а такие случаи бывают и будут частенько.

– Привет, я Кристи!

Блондинка – та самая, которую я видел в универе, – открыла дверь и с очаровательной улыбкой впустила нас. Я хмыкнул. Тяжелые и прямые – явно славянские – волосы Кристи были окрашены техникой «эйрТач», той самой, которая длится восемь часов и стоит десять штук. Когда твоя сестра – крашеная блондинка, экстраверт на все 24 балла из 24 и помешана на уходе за волосами, а ты для нее брат только в третью очередь, во вторую – человек, а в первую – мыслесборник на ножках, ты волей-неволей втягиваешься. Через меня она размышляет, вот. Есть такие люди, которые просто не могут оставаться один на один со своими мыслями, им обязательно нужен ходячий «транзистор», через который они могли бы громко думать. Так что понятно, почему я в теме техник окрашивания … Нет, если Динке что-то требовалось, она все же смотрела на меня как на брата, но редко. Например, когда я был в седьмом классе, сестра шантажировала меня, требуя каждый день покупать ей «Сникерс», а не то она всем расскажет, что я смотрю «Папины дочки». Наша трогательная любовь длилась месяца два, пока однажды на кухне за обедом Динка не чихнула, а пуговица от ее джинсов не обрела полную самостоятельность и не стрельнула прямо в кастрюлю с щавелевым супом. Так эра «Сникерсов» канула в лету, и я освободился от кандалов шантажа.

На Кристи были штаны, похожие на тюремные, – свободные, в вертикальную черно-белую полоску, с низкой посадкой. Ярко-красный топик из какого-то ворсистого материала типа бархата оголял живот – плоский и рельефный.

– Ты одноклассник Артема, верно? – обратилась она ко мне.

Эта формулировка меня кольнула; я сразу стал размышлять о ней. Артем же сказал, что спросил ребят, можно ли прийти с другом. А Кристи сказала – одноклассник. Значит, он представил меня как одноклассника? Да что за нафиг? Также я заметил, что Кристи сделала акцент на этой формулировке. Может, это уже бред сумасшедшего, но я почему-то подумал, что она специально так сказала – предугадала, что я загружусь, а возможно, потом поговорю об этом с Артемом, и разговор приведет к ссоре. Не дождется!