Евгений Иванов - Отложенное венчание

Нечто направило поток сознания Курта на очередной «Тандерболт», заходящий в атаку слева. Необходимости в атаке не было, бомбардировщик и так был выведен из строя. Нить сознания Курта, движимая Нечто, коснулась разума английского лётчика. В последние минуты своей жизни Курт первый раз ощутил эмоции другого человека. Ему стало страшно от того, что было там, внутри сознания англичанина – страх и глубокая, тёмная, всепоглощающая ненависть к нему, Курту. «Тандерболт» приближался. «Совсем ещё молодой мальчишка, это его первый боевой вылет, хочет покрасоваться, добивая и так уже падающий вражеский бомбардировщик», – прочитал Курт в сознании английского пилота. Раздался треск пулемётной очереди и, как в замедленном кино, Курт увидел вспышки у стволов носовых орудий «Тандерболта», медленно выплюнутые пули, неохотно покидающие свои гнёзда и пускающиеся в путь к его бомбардировщику. Он почувствовал, как нижнюю часть тела что-то дёрнуло, и как лишился обеих ног. «Я не хочу умирать», – была его последняя мысль.

Бомбардировщик с оглушительным всплеском ударился о морские волны. Сознание Курта померкло.

Курт очнулся в непонятном месте. Нельзя было сказать, лежал он или стоял, или вообще парил в пространстве. Боли больше не было. Его окружала кромешная тьма. Или, может, он был слеп. Курт шевельнул ногами. Ноги двигались. Он вытянул вперёд правую руку, но ничего не ощутил, кроме пустоты. «Что это за место?» – подумал Курт, попытался потереть себе лоб левой рукой и обомлел. Лба он не почувствовал. То есть он знал, что и лоб, и голова у него есть, но никаких тактильных ощущений не было. Он, как будто, состоял из воздуха. Но и воздуха не было. Курт не чувствовал сердцебиения и не дышал. Ему стало страшно. «Эй, есть здесь кто-нибудь? – произнёс он, – где я, что это за место?»

– Здравствуй, Курт Винтерхальтер, – раздался такой родной и такой давно забытый голос.

– Мама? – только и выдавил из себя поражённый Курт.

– Не совсем, но в каком-то роде да, – ответил голос, – я решила, что тебе будет комфортнее, если я буду звучать именно так.

– Что со мной случилось, где я? Нас подбили над Северным морем. Я помню, что бомбардировщик упал в воду.

– Совершенно верно, Курт. От удара о воду тебе разбило голову. Но ты бы и так умер от кровопотери.

– Что это значит? Я не понимаю. Я же здесь, хотя ничего и не чувствую.

– Ты умер, Курт. То, что здесь находится это твой энергетический код, иначе именуемый у вас душой.

Ошеломлённый Курт в ужасе пытался понять, что происходит, и как ему выбраться из этого страшного места.

– А кто ты? Ты говоришь голосом моей матери, но её давно уже нет.

– Я же сказала, что так тебе будет комфортнее. Немного покопалась в твоих воспоминаниях, извини.

– Да кто же ты?!

– Я – Мысль твоего Создателя, Курт, ты находишься внутри меня. Он направил меня сюда с инспекцией и, честно говоря, увиденное меня не впечатлило. Что подвигло вас, людей, устроить очередное истребление мирового масштаба?

Курт не знал, что ответить. Он никогда не задумывался о понятии «истребления». Он воевал за фатерланд, за великую Германию.

– И что теперь со мной будет? Я, вообще-то, хочу домой, в Кёльн. Меня там ждёт девушка. У нас будет ребёнок.

– Курт, ты, видимо, недопонимаешь, что ты умер и пути назад нет. Ты – суммация своих решений, принятых при жизни. Своих действий и поступков, в результате которых ты оказался здесь со мной. Сейчас я думаю, что с тобой делать. А на счёт Ангелики у меня для тебя плохие новости, сожалею.

– Что с ней? – упавшим голосом спросил Курт.

– В то время, как вы летели уничтожать Мидлсбро, англичане летели бомбить Кёльн. На самом деле, уничтожение Кёльна всё ещё продолжается. Они бомбят уже второй день.

– А что с Ангеликой?!

– Прямое попадание двухтонной фугасной бомбы в её дом. У неё не было шансов.

– Я не верю! Она проходила курсы гражданской обороны. Они должны были успеть в бомбоубежище!

– Смотри, Курт…

Словно в документальной кинохронике, Курт увидел Кёльн с высоты птичьего полёта. Вид был, как из кабины тренировочного самолёта, когда он был курсантом лётной школы. Казалось, что кинокамера, движимая невидимым оператором, передаёт изображение прямо в его сознание. Он увидел знакомую улицу и пятиэтажный дом с книжным магазином на первом этаже. Заходящий в пике английский «Хемпден». Открывающиеся бомболюки. Бомбы, падающие на головы беззащитных людей. Всё это было очень хорошо знакомо Курту. Только на этот раз он смотрел на разрушение всего, что было ему так дорого. Он увидел, как английский фугас упал на крышу пятиэтажного дома, пробил перекрытия, достиг подвала и разорвался, взмывая вверх огромными языками смертоносного огня. Увидел, как дом содрогнулся, и, сначала нехотя, а потом всё быстрее начал проседать вниз. Увидел летящие в разные стороны стёкла и кирпичи. Увидел, превращающуюся в руины квартиру Ангелики на четвёртом этаже. И, наконец, увидел Ангелику. Точнее то, что от неё осталось между выгнутыми стальными балками под грудами кирпича. Из ночи камера скользнула в день. Курт увидел пожарные машины, бегающих солдат и медсестёр. В этой сутолоке он разглядел молодую девушку, почти девочку, стоящую у руин пятиэтажного дома. Лёгкое бежевое пальто, чёрные туфли с пряжками и чёрный беретик на голове. В правой руке девочка держала небольшой фибровый чемодан. Судя по виду – ученица частной школы. Камера поменяла ракурс, и Курт увидел лицо девочки – оцепеневшее, с широко раскрытыми от немого ужаса глазами. Черты её показались Курту до боли знакомыми. Да, несомненно! Эльза Кирхнер стояла у развалин дома её родителей. Её дома…