Рита Толиман - Симметрия

– Тяжелая у нас работа. И с депутатами надо порешать, и с коммерсантами, и все через печенку. Почиститься хочу. В выходные на Волгу махну на рыбалку. И сухой закон там. Может и ты со мной? Попостимся вместе, – говорил Никитич.

Олег принялся разбирать пакеты и накрывать на стол. Кривошеин достал стаканы, сдул с них пыль, открыл водку и разлил на троих.

– Не могу пока, работы много. В воскресенье собрание с садоводами, отчитаться надо. К июлю можно будет выбраться, когда накал спадет.

– Данилыч, я не пью, – напрягся Олег.

– И это правильно. Но за назначение рюмку кинь с честной компанией, – настоял шеф.

– Поляну выкатил, а гостей не уважишь, – подключился Самсон Никитич.

– Давай уже, писят грамм и домой беги к жене, – Кривошеин протянул стакан.

Не отпустили Олега мужики после первой, а потом он и сам остановиться не смог. На голодный желудок развезло. Но ничего, пока дотопает до дома, все выветрится. Данилыч – святой мужик, по-отечески к нему отнесся. Где еще в городе работу найти? Нет сейчас работы нигде.

Какой же славный вечер выдался! В садах загудели цикады, воздух насытился ароматом запревшей травы. Дышалось полной грудью. Олег шел и представлял себе детскую в нежных салатовых оттенках. Любит он цвет травы и цвет солнца. Так и покрасит мебель, чтоб малыш круглый год радовался. А еще фотообои надо купить с пейзажем. Чтоб река была или пруд.

Уже у подъезда Олега качнуло. Видно, водка все еще доходила. Но ничего, Даша простит, новость – бомбовая. Дверь открыть своим ключом не вышло. Будто замок сменили. Поковырялся, поковырялся, да и позвонил. Придется будить Дашутку, спит она в это время обычно.

А жена, похоже, и не ложилась, одета как на выход. В дверь ровно войти не вышло.

– Дашуут, а у меня хорошая новость! – выпалил Олег.

Жена скривилась. Он не любил это выражение лица.

– А чего ты такая грозная? Данилыч работу дал постоянную. А Айрата уволил.

Она молча развернулась и ушла в спальню. Олег, раскачиваясь, пытался снять ботинки.

– Дашут, ты куда?

Не справившись со шнурками, он поплёлся в спальню. Жена доставала из шкафа вещи. Олег подошел, обнял любимую.

Она толкнула его так, что он качнулся и плюхнулся на кровать. А она продолжила спокойно укладывать кофту в раскрытый чемодан.

– Я ухожу, – произнесла Даша.

– Уходишь?! Куда? – Олег ничего не понимал.

– К Роберту.

– Что?! К этому та-ра-кану?

Жена сняла ворох платьев с плечиков, кинула в чемодан.

– Это правда?

Даша продолжала укладывать вещи.

– Как?! – Олег потер лоб. – Ты же не такая!

– Какая еще такая?! – Даша со злостью утрамбовывала вещи. – Все эти годы я терпела твое пьянство. Ждала, когда, наконец, человеком станешь. Прости.

Олег повалился на кровать, отвернулся к стене. Щелкнул чемодан. Затем хлопнула входная дверь. И наступила тишина.

Цветная горсть таблеток выглядела набором леденцов. Давясь, Олег заглотил все до одной. Он горько рыдал.

Москва

Олежка звучно храпел, когда Наум на кухне за чашкой чая рассказывал Даше что к чему. Сначала Астафьев организовал хакерский взлом, но, когда ребята не пошли у него на поводу и справились сами, Астафьев достал главный козырь – он вскрыл историю с отмывом денег через Дашин фонд. А потом этот интриган напряг свои связи, чтобы дело прикрыли, за что Олегу пришлось отдать шестьдесят восемь процентов акций.

Даша ощущала себя так, будто по ней проехался десятитонный грузовик. Опустошение и полное бессилие. Все планы и ожидания рухнули одномоментно. Как она будет смотреть в глаза ожидающих ее помощи детей?! Хотелось просто исчезнуть, пропасть. Она подвела всех. Эти крох, лежащих на аппаратах искусственного дыхания. Подростков, мечтающих о полноценной жизни. Тех, у кого мало шансов выжить. А сейчас и она, и ее прежде успешный муж оказались на обочине жизни. Немощные и порицаемые обществом.

– Не грусти, Дашка, – Наум отхлебнул бардового каркаде и звучно разгрыз ванильную слойку.

– Не грусти?! Или мне послышалось? – Дашу тряхнуло от таких слов. – Ты такой весь себе молодец! С тебя как с гуся вода! А по чьей просьбе я деньги отмывала?!

– Даш, ну это же твое решение, – он издевательски хмыкнул.

– А почему твою долю при переделе не тронули, а только Олега?! – Дашу колотило, она едва не срывалась на крик.

– Да потому что у меня и отрезать нечего. Мои семь процентов им не интересны! Соколова, угомонись, а?!

– Да пошел ты!

Наум Даше всегда не нравился. Сволочной он какой-то. И зря ему Олег так доверился.