Вероника Мелан - Билет - «Земля – Нордейл»

– Я Инга, – крикнула я вслед. И неважно, что мой спутник уже слышал мое полное имя в Суде. – И я научу тебя смеяться.

Взгляд поверх крыши машины до того, как сесть внутрь. И в этом взгляде та самая песчинка, грозящая нарушить ход вековых часов. Или перемолоться жерновами привычной системы.

Он уехал. Я осталась.

Мы разделились.

Мы встретимся снова.

Я та еще оторва, я найду выход, всегда находила. У меня не самый лучший характер, но он пробивной, и я всегда мечтала о человеке, рядом с которым меня сплющит от беспомощности, нежности и обожания. Этой ночью я его нашла.

Жаль, что ни куртки, ни теплых штанов; утром в этом чертовом лесу было холодно.

С сожалением глядя на то место, где недавно стояла машина и где не осталось даже следов от шин – она успела исчезнуть во время моего моргания? – я огляделась вокруг.

Ни карты, ни имени населенного пункта, ни направления. Ни даже названия страны.

Очередная переделка.

(Charlotte Cardin – Sad Girl)

Нужно было двигать, искать направление, выбираться, а я продолжала сидеть на первом попавшемся мшистом бревне. Меня двоило: тело находилось на Земле, душа на Уровнях. И только что уехал тот, с кем больше всего хотелось остаться. Дыра в сердце, и оно же, сердце, наполнено вдохновением, которого я не испытывала никогда – мне все по плечу. Вот только между нами не просто километры земных дорог, но и, похоже, тысячи световых лет. Дальше некуда. Нужно выживать в ставшем непривычным привычном мире, но вместо этого меня до сих пор пробивало током – слабым уже для физической оболочки, но невероятно мощным для сознания. Мурашило с прикосновения в машине, после с касания губ, приплющивало до земли, возносило до небес. Он, безымянный человек (не человек даже), напитал меня собой, как солевой раствор батарейку. Казалось, теперь я могу сутками сидеть здесь, вспоминая, пропитываясь, погружаясь в ощущения, оставленные мне Комиссионером.

И да, он оставил в тряпице кое-что еще – деньги и документы. Вполне земные купюры в размере пятидесяти тысяч рублей и еще мой паспорт. Его я, конечно, могла бы восстановить в паспортном столе после написания заявления об утере, вот только утекало бы сквозь пальцы ценное время. Что до денег, их пришлось бы зарабатывать самой – за них спасибо. Возможно, у моего сопроводителя был приказ оставить мне бонусы, но хотелось верить, что это его личный спонтанный подарок. Знак того, что что-то колыхнулось и в нем.

Я выбрала верить в последнее. Как только я окажусь в его крепких объятьях, как только меня обнимут и укроют руки в серебристой форме, я навсегда окажусь в правильном для себя месте. Долго же я искала это чувство, рассматривая обычных мужчин, а нашла…

Усмехнулась, фыркнула и поняла, что окончательно промерзла. Вздохнула и поняла, что пусть временно, мне придется принять родной мир. А ему меня. Прислушалась – куда же идти? И спустя минуту редких чивканий ранних птах уловила звук, заставивший мои уши навостриться, а сердце радостно стукнуть – звук далекого мотора.

Где-то есть дорога.

Завернув нехитрые пожитки в серебристую ткань и сунув ее в карман, я поднялась с бревна и зашагала туда, где пролегал автомобильный путь.

«Он не мог меня забросить в глушь. Только не он».

(Не мой мужчина).

И оказалась права. Пригородное шоссе тонуло в тумане; от росистой травы вымокли мокасины. Изрытая рытвинами бетонная лента, и никого; утренний час по небу не определить. Где же я, что за страна? Судя по количеству ям – Россия. Город какой?

Прогулка до ближайшего синего дорожного указателя, длившаяся пару минут, заставила меня рассмеяться у щита: «Яблоневая – 1 км, Колзуновка – 26 км».

Конечно. Колзуновка – место, где меня растила бабушка, прежде чем отправилась в мир иной. Не деревня, но, скорее, поселок городского типа, в котором, наверное, до сих пор жила нелюбимая мной родная тетка и сохранилась за мной «общага» – тесная однушка в пятиэтажке по улице Романова.

Щекотно внутри от чувств – мой проводник постарался, высадил меня близко к родным краям, хотя мог не париться, оставить где-нибудь в предгорьях Эльбруса, на Дальнем Востоке или вообще в Монголии. Двадцать шесть километров преодолеть можно без усилий, особенно если поймать попутку. На свою одежду, в которой вечность назад я так и не приехала на встречу, я смотрела с дрожью в сердце – модные джинсы, тонкий топ на бретельках, поверх него накидка-блузка, эдакая летяга без рукавов. Интересно, за кого меня ранним утром можно принять? Хорошо хоть яркого макияжа нет.