Шеррилин Кеньон - Бесконечность.

Ник крепко сжал зубы.

— Отвечай, Ник, или клянусь, я отшлепаю тебя, не смотря на твой возраст.

Он не позволил себе закатить глаза от ее нелепой угрозы. Даже в свои четырнадцать, он был на голову выше, чем его крошечная мама, и на добрых сорок фунтов тяжелее.

— Он смеялся надо мной.

— И ради этого ты рискнул своим будущим? О чем ты думал? Он смеялся над тобой. И что? Поверь, это не самое худшее, что случится с тобой. Ты должен повзрослеть, Ник, и перестать вести себя как маленький ребенок. Если кто-то дразнит тебя. Это еще не причина драться. Не так ли? — Нет. Он всегда игнорировал атаки на себя.

Но он не будет молчать, когда нападают на его маму. И он не обязан это делать.

— Прости.

Он подняла руку.

— Даже не начинай. Тебе не жаль. Вижу по твоим глазам. Я так разочарована в тебе. Мне казалось, что я воспитала тебя лучше, но ты точно вырастишь таким же бесполезным преступником, как и твой папочка, не важно, как я старалась удержать тебя. Теперь иди к себе в комнату и успокойся. Там можешь и остаться до конца дня.

— Мне нужно на работу в обед. Мисс Лизе нужно, чтобы я передвинул вещи на складе.

Она проворчала:

— Ладно. Иди, но потом сразу домой. Слышал? Я не хочу, чтобы ты терял время с этими бандитами, которых ты называешь друзьями.

— Да, мадам, — Ник прошел в свою «комнату» и плотно задвинул одеяла. Измученный всем, он сел на старый, бугристый матрас и прижался головой к стене, и смотрел на выцветшие, отваливающиеся кусочки потолка.

А потом он услышал это…

Звук материнского плача пробивался сквозь стену в ее спальне. Господи, как он ненавидел его.

— Прости, мама, — прошептал он, желая придушить Стоуна, где бы не находился этот подонок.

Однажды…однажды он выберется из этой чертовой дыры.

Даже если придется убить кого-нибудь ради этого.

В девять часов Ник ушел из магазина Лизы. Он уже забрал задания из огромного особняка Брайанны по дороге на работу. Затем он отработал пять часов, чтобы скопить немного денег «на колледж». Хотя с ростом цен ему исполниться пятьдесят, прежде чем он сможет туда поступить. Но лучше уж что-то, чем ничего.

Лиза закрывала дверь, пока он стоял за ней, прикрывая от посторонних взглядов.

— Спокойной ночи, Ники. Спасибо за помощь.

— Спокойно ночи, Лиза, — он дождался, пока она села в машину и поехала домой, а затем пошел вниз по улице Роял к Площади. Самая ближайшая трамвайная остановка была у Пивоварни Джексона. Но когда он подошел к площади, то захотел увидеть маму и извиниться за то, что его отстранили.

«Она тебе сказала сразу идти домой».

Да, но из-за него она плакала, и он ненавидел, когда это происходило. Кроме того, когда ему проходилось оставаться одному на ночь в коммунальной квартирке, он чувствовал себя по-настоящему одиноко. У них даже телевизора не было.

И он столько раз читал Хаммерс Сламмерс, что мог процитировать его.

Может, если он извинится, она разрешит ему остаться в клубе на ночь.

И вместо того, чтобы свернуть направо, он пошел налево к ее клубу на улице Бурбон. Звуки джаза и зидеко, которые раздавались из магазинов и ресторанов, успокаивали его. Он шел, закрыв глаза, вдыхая сладкий запах корицы и гомбо, когда проходил мимо кафе Понталба. Его желудок заурчал. Он не был в школе, и его обед состоял из яичного порошка и бекона, и ему еще надо поужинать…снова этим же мерзким порошком.

Не желая думать об этом, он прошел вниз по прямой аллее к черному входу клуба и постучал.

Джон Чартье, огромный крепкий вышибала, который наблюдал за танцорами, открыл дверь со злобным выражением лица, которое изменилось, когда он увидел Ника. Широкая улыбка появилась на его лице.

— Привет, приятель. Ты хочешь увидеть маму?

— Ага. Она уже на сцене?

— Неа, у нее еще есть пару минут, — он отступил, чтобы Ник мог пройти по темному черному коридору к зеленой комнате.

Он установился у двери, где переодевались танцоры и отдыхали между представлениями, и постучал.

Ответила Тиффани. Она была высокая, светловолосая и абсолютно восхитительная…. и одета лишь в стринги и кружевной верх. Хотя он вырос среди женщин, одетых как она, и привык к этому, но он все равно покраснел и уставился в пол. Словно увидел сестру голой.

Тиффани рассмеялась, и схватила за подбородок.

— Чирайз? Это твой Ники, — она нежно сжала его подбородок. — Ты такой милый, когда не хочешь смотреть на нас. Я знала, что это ты стучал. Никого нет милее тебя. Я вот что скажу, твоя мама воспитывает тебя правильно.