Елена Соловьева: Подкидыш для Цербера

Добравшись до нужного кабинета, глубоко вздохнула, набираясь храбрости, постучала.

– Войдите, – послышался из-за двери громкий бас Ивана Николаевича.

Я шагнула внутрь и замерла напротив сидящего за столом начальника.

– Вызывали? – банальная фраза привычно слетела с моих губ.

А взгляд уперся в суровое, испещренное рубцами от оспин лицо. Если бы я не знала, что передо мной руководитель оперативно-поисковой службы, приняла бы его за бандита. Костюм-тройка, блестящая в свете настольной лампы лысина и надменно изогнутые брови – живой аналог главгада из фильма про мафию.

– Здравствуйте, Верочка, – как всегда, спокойно и вежливо произнес Николаич и указал мне на кресло для посетителей. – Присаживайтесь.

Я послушно исполнила приказ. Случайно заметила, что на столе начальника лежит мое личное дело, и судорожно сглотнула. Неужели накосячила, и теперь меня ждет выговор?

Меж тем Николаевич рассматривал меня так, словно видел впервые. При этом его лицо не покидало странное выражение: смесь удивления и задумчивости.

Да что же случилось-то? От напряжения почувствовала, как неприятный холодок пробежал у меня вдоль позвоночника.

– Вера, вы ведь не замужем, так? – начальник огорошил меня вопросом.

Я кивнула, все еще не понимая, к чему он клонит.

– Официально нет, – смущенно подтвердила. – Но есть молодой человек, и совсем недавно мы сняли квартиру. Так что, возможно, в скором будущем…

– Это не в счет, – начальник отмахнулся от моего пламенного признания, как от надоедливого комара. – Детей у вас нет. С родственниками тоже проблем не возникнет.

Вот зачем ему наступать на мою больную мозоль? Да, я воспитывалась в детдоме, и в свои двадцать пять так и не вышла замуж. Но при чем тут моя работа?

Иван Николаевич вынул из сейфа тяжелую папку с пометкой «секретно». Достал из нее несколько фотографий и протянул мне:

– Посмотри.

Стоило перейти к делу, как начальник перешел на «ты». Но мне и в голову не пришло возражать.

Я взглянула и не сдержала удивленного возгласа. Начальник подсунул мне под нос фотоснимки какого-то голливудского красавчика. Холеный, подтянутый, с чувственными губами и классическими чертами лица. Одетый со вкусом, с тщательно уложенными волосами, в блестящих ботинках и черных очках, он так и просился на обложку модного журнала.

Общий образ надменного аристократа слегка портила яркая татуировка на руке. Я присмотрелась внимательнее. Заметила, что край цветного узора виднеется и на шее незнакомца, не скрытый воротником рубашки и галстуком. Вот бы рассмотреть эту татушку целиком…

– Нравится? – голос Ивана Николаевича вывел меня из задумчивости.

Я отодвинула от себя фотки, чтобы не мозолили глаза, и неопределенно пожала плечами:

– Интересный мужчина, но такие до простых смертных не снисходят. К тому же, у меня есть Игорь.

«Пусть не мачо, но свой, родной», – добавила про себя.

Начальник поджал губы и откинулся в кресле, заложив руки за голову.

– Из Главка пришло новое задание. Этот мачо, – он потыкал пальцем в снимки, – известный итальянский фотограф. В Россию прибыл две недели назад и успел попасть под пристальное внимание следователей.

Я вздрогнула. Неужели этот красавчик – обыкновенный бандит? Или вообще маньяк-насильник. Серийный убийца?..

– В чем его подозревают? – спросила, чтобы не мучиться догадками.

– Конкретно – ни в чем, – поморщился Николаич. – Но тип своеобразный, этого не отнять. Ты знаешь, чем он прославился?

Глупый вопрос. Так и хотелось закричать: откуда мне знать о каких-то там фотографах, к тому же итальянских?! Я что, похожа на заядлую посетительницу выставок и галерей? Мое отношение к современному искусству очень точно выражает Сергей Шнуров в песне про лабутены.

– Нет, не знаю, – равнодушно произнесла я и покосилась на настенные часы.

Эх, а могла бы уже быть на полпути к дому… зашла бы по дороге за пиццей и колой. А еще лучше – за шампанским и тортиком, знаменательная дата все же. Ан нет, сиди тут и слушай про этого итальянца. Какое мне до него дело?..

– Сандро Бруни снимает места катастроф, стихийных бедствий, а порой и суицидов. На его выставках всегда красуются две фотографии с места происшествия: одна после, а одна за несколько дней, а то и часов до трагедии. Непостижимым образом этому итальяшке удается прибыть на место раньше, чем полиции и журналистам. А порой и опередить саму жертву.

– И что? – не поняла я прозрачных намеков начальника. – Фотографировать подобные места не запрещено, зачем он понадобился правоохранительным органам?