Яна Дубинянская: Кукла на качелях. (Сборник рассказов)

– Я пишу детективные романы.

Год назад один местный журнал печатал мой детектив с продолжением, в четырех номерах. На маленькой фотографии у заголовка я была сосредоточенной и красивой, и, может быть, – как мне этого хотелось! – этот журнал, хотя бы один номер, попался в руки Дэна д’Аржантайля… Но фотография была маленькой, а журнал – местным, в то время как каждую субботу на всю страну смотрел с экрана умный, ироничный, обаятельный Дэнни. Наверное, и в его обязанности входит быть потенциальным женихом каждой телезрительницы.

– Детективы? – удивленно переспросила режиссер. Ее брови сошлись на переносице, а пальцы забарабанили по моим плечам. Визажистка повязала мне на шею яркий шелковый шарфик немыслимых цветов, мое обработанное лицо тоже было слишком ярким и контрастным, резким. Я перестала себе нравиться, мной все больше овладевала тревога. Из студии – там, наверное, случайно нажали какую-то кнопку – вдруг донесся голос блондиночки, звонкий и чуть дрожащий, она пела о каком-то ковбое, и тут же звук оборвался на полуслове.

– Детективы – это оригинально, – бесповоротно решила режиссер. – Расскажете о том, как вы их пишете, потом попрощаетесь, встанете из-за столика и уйдете из студии. Вам все ясно? Пойдемте.

Я встала и бросила последний взгляд в зеркало. Вроде ничего, даже волосы под слоем лака выглядят чистыми и блестящими. Лицо в зеркале победительно улыбнулось, а потом чуть капризно сложило губки и стало моим. Все, теперь я была готова.

На двухметровом отрезке между двумя дверями нам встретилась блондинка, уже без шляпы, ее выпуклый лобик усеивали капельки пота. Режиссер одобряюще кивнула ей и попросила подождать.

Столик у дальней стенки помещения казался таким маленьким и затерянным. Низенький круглый табурет был чуть отодвинут от него, и я прикинула, где именно поместятся мои красиво скрещенные ноги. Еще посередине стола стояла вазочка с композицией из сухих цветов, а чуть ближе к краю – хрустальный бокал, и лучи прожекторов фокусировались в яркую точку на одной из его граней.

– Запись, – негромко сказала за моей спиной режиссер.

Ноги перестали быть моими, меня по-настоящему бросило в жар – нет, я не готова, не сейчас, еще несколько минут! Небольшая отсрочка – и все будет хорошо, но не прямо же сейчас, так же нельзя… Я почувствовала легкий толчок в спину и совершенно неосознанно сделала шаг вперед.

И вот я подошла к этому столику – шаг от бедра, упор сначала на носок, потом на пятку; села на низкий табурет – спину прямо, одну ногу чуть выставить вперед, а руки так свободно, словно они и не мешают, сложить на коленях… Я улыбнулась – только ни в коем случае не опускать глаз! – я представилась, я поздоровалась с телезрителями…

Мониторы многократно повторяли и увеличивали меня – сначала напряженно-неподвижную, потом улыбнувшуюся, поправившую волосы, отпившую из хрустального бокала, снова поставившую его на стол, и вот уже оживленно жестикулирующую вслед словам, которые я говорила самой себе, ведь только я одна присутствовала и царила в этой студии…

– …Когда я пишу, бывает, что я даже забываю о преступлении как таковом, и мне приходится сдерживать себя, чтобы не потерять динамичности сюжета. Ведь обычно действующие лица в детективе – просто условные шахматные фигуры, так или иначе расставленные – но я не могу так писать. Я не могу вывести на сцену человека – и не интересоваться, о чем он думает, что чувствует, что видит во сне… Каждого из своих героев я должна понять до конца, нет, даже больше: я должна слить его сознание со своим, прочувствовать изнутри все его поступки и мысли и, может быть, где-то помочь ему… Каждый из моих героев получает какую-то часть моего собственного сознания…

Хрустальный бокал долго, медленно падал, а потом, коснувшись пола, взорвался острыми, сверкающими, ослепительными брызгами…

Я звонко смеюсь, запрокинув голову, а в глаза светит яркое слепящее солнце, я щурю веки, но острые, как стрелы, лучи проникают сквозь черную сетку ресниц. Его слишком много, этого солнца, я хочу обмануть его, подставить спину, я прикрываю голову руками – но оно со всех сторон, оно все-таки достает мои горячие волосы… Я знаю, куда можно спрятаться – в маленький деревянный домик в самом конце детской площадки, там ему никогда меня не найти! Я умная, я снова смеюсь, я бегу – но меня окликает этот властный голос, которого надо слушаться, и я возвращаюсь. Возвращаюсь и снова начинаю раскачивать качели.