Кира Стрельникова: Своенравный подарок

Лицо Ива закаменело, едва он увидел бывшую любовницу.

– Какая удача, – протянул он и прищурился. – Эта леди, бабушка, участвовала в заговоре вместе с графом Инсальфом и остальными. По крайней мере, это она написала записку с просьбой о встрече.

– Ив, я… – попыталась заговорить маркиза, но де Ранкур весьма грубо оборвал ее.

– Заткнись, – процедил он сквозь зубы, не скрывая неприязни. – Не мне будешь все объяснять, а начальнику стражи, а потом и следователю.

Бившуюся в судорогах Селисию вынесли через другую дверь, к облегчению Ива, и Тони перестала наконец вздрагивать от ее хрипов.

– Увести, – отрывисто приказал Ариго и поднялся, хлопнув в ладоши. – Так, ладно. С остальным разберутся. – Он посмотрел на герцога и его супругу: – Не думаю, что вам захочется возвращаться обратно…

Антония прервала его, удивив всех в гостиной:

– Ну уж нет! Я не позволю всяким там заговорщикам испортить мне вечер! – Она упрямо вздернула подбородок, глубоко, прерывисто вздохнула и подняла взгляд на Ива. – Только мужа вылечу, и мы вернемся обратно. – Она ласково коснулась его щеки ладонью, в позеленевших глазах плескалось волнение.

Кажется, его девочка обладает более сильной выдержкой, чем он предполагал. Прислушавшись к ее эмоциям, Ив понял, что первоначальный шок у Антонии прошел; еще сыграло роль то, что она не видела, в самом ли деле Селисия умерла. Тем не менее он все же поинтересовался:

– Как ты, Тони?

Она немного криво улыбнулась и кивнула.

– Я постараюсь не думать о том, что здесь случилось, – пробормотала Антония, потом осторожно оглянулась. – А… где она? – почти шепотом спросила она, не увидев маркизы.

– Не беспокойся о ней. – Ив погладил жену по голове. – Выживет – ее ждет арест и допрос, нет – ты защищалась, Тони.

Юная герцогиня, поколебавшись, кивнула. Выяснить, кого же она слышала в той злополучной гостиной, Тони решила потом: без магии наверняка не обошлось.

– Ладно, – решительно произнесла она. – Пропускать вечер я все равно не хочу, – заявила она и посмотрела на мужа. – Пойдем лечиться – и обратно. – На ее губах появилась улыбка.

Ив же, услышав слова своей герцогини, тихо рассмеялся и покачал головой, не сводя с нее взгляда.

– Хорошо, Огонечек, как скажешь, – покладисто согласился он.

Рядом с любимой супругой Ив готов был вытерпеть любой светский раут, ведь ей так нравилось танцевать…

Харвальд смотрел в зеркало, обессиленно обмякнув в кресле, и не знал, плакать ему или смеяться. Ведь его сын – точнее, очередное перерождение его души в человеке, – добровольно готов был пожертвовать собой ради любимой женщины, которая первая за тысячу лет не предала, не обманула, а полюбила, но… Достаточно ли этого Эйар? И не позабыла ли она за это время неверного супруга? А как же их ребенок? Да, для богов время текло иначе, чем для смертных, и все-таки даже столько лет – довольно долгий срок. Или его жена хотела, чтобы пророчество исполнилось до конца и Ив де Ранкур погиб от руки своего родственника, только чтобы спасти Антонию? Харвальд не знал…

– Нет, не хотела, – раздался вдруг тихий голос от двери, и бог вздрогнул, выпрямился и оглянулся.

На пороге стояла Эйар в простом светлом платье, такая же, какой Харвальд ее запомнил, будто и не уходила никуда. Она смотрела на мужа серьезно, без тени улыбки, и в глубине серых глаз затаились печаль и усталость.

– В моем ведении любовь и жизнь, а не смерть и жертвы, – продолжила она. – Твой сын заслуживает счастья, Харвальд, и я давно простила тебя.

Бог задохнулся от нахлынувших ощущений, заметив, как на губах Эйар мелькнула тень улыбки, но сказать ничего не успел: из-за спины богини вдруг выглянула детская мордашка, окруженная золотистыми кудряшками, и уставилась на него большими глазами, опушенными светлыми ресницами, в которых плескалось любопытство.

– Мама, это мой папа, да? – громким шепотом спросила девочка, и Харвальд, глядя на нее, вдруг ощутил, как по щеке ползет что-то влажное и горячее.

А Эйар открыто, светло улыбнулась и подтолкнула малышку вперед.

– Да, милая, это твой папа, – нежно произнесла она. – Мы вернулись, – чуть погодя добавила богиня.

За окном стояла поздняя ночь, скорее даже это было раннее утро. Бал давно закончился, но Антония, взбудораженная насыщенным вечером и бурным выражением супругом его чувств к ней, не хотела засыпать. Привычно раскинувшись на большом и теплом Иве, она задумчиво смотрела в его умиротворенное лицо, а он перебирал шелковистые пряди ее волос.