Вероника Мелан - Уровень. Война

Вспомнился огромный, пытающийся ухватить ее руками, Тодд. Он убил ее на той кухне, точно убил.

Из тяжелой, повешенной на сердце сетки с камнями, выпало еще несколько булыжников.

– Но любовь к оружию у тебя однозначно есть. К экстриму, адреналину, бурлящей жизни, сражениям…

– Нет, тебе, наверное, кажется.

– Нет, Ани, не кажется. Поэтому я и сказал, что тебе не место в отеле. Ты там чахнешь.

– Да где же мне найти такую работу, чтобы она удовлетворяла тому, что ты только что перечислил? Кем работать – телохранителем? Разведчиком? Вступить в некую вооруженную группировку? Я этого не хочу.

– И правильно. Потому что ты умница. И потому что обладаешь всеми теми качествами, которые я перечислил ранее.

Они сидели в маленькой пиццерии – сытые, довольные, расслабленные и просто общались. Ей почти не верилось в это. Хороший день, хороший вечер. Будет жаль, когда он закончится.

– Ты не стала заказывать вино – почему?

– Ты не пьешь, за рулем, а одна я не хочу.

– Зато хохотала бы сейчас, как в баре.

Она улыбнулась. Из бара остались хорошие воспоминания, да.

Впервые за вечер Ани позволила себе посмотреть на Дэйна прямо, не скрываясь и не пряча интерес. Ее всегда удивляла, что он мог занять собой полкомнаты – весь диван, кресло или большую часть кухни. Так и теперь – казалось, девяносто процентов кабинки занял собой Дэйн. Здоровяк с добродушной, но совсем непростой улыбкой, здоровяк с толстой шеей и огромными руками, здоровяк, при взгляде на зад которого, Инесса изошла пузырями у рта.

– Нравлюсь?

– Еще бы.

Пьяным можно быть и без вина.

– А есть те, кому ты не нравишься?

– А мне на это плевать.

Белозубая улыбка, ежик, трещащая по швам в плечах футболка.

– А ты знаешь о том, что в твою косу все еще вплетен шнурок?

– Знаю. Вот кто его туда вплел, тот пусть и выплетает.

Теперь ей хотелось вина. Отчаянно, много и быстро. Смущенная его пристальным взглядом, Ани прочистила горло:

– Так зачем ты пригласил меня в ресторан? Ты, вроде бы не извинился, да и разговор наш был ни о чем…

– Неправда. Наш разговор плавно подвел нас к тому, о чем я хотел сказать.

Не просто бокал вина – бутылку. А лучше две.

Она не смогла его подбодрить – продолжай, мол, – потому что в этот момент была готова сбежать. Он сейчас скажет что-то… такое… сложное/страшное/тревожное/волнительное/ – что-то такое, о чем она будет вспоминать всю оставшуюся жизнь (нужное подчеркнуть).

А, может, она дура? И он не скажет ничего серьезного? Женщины вообще любят приписывать мужчинам мистическую таинственность там, где они обычно ведут себя, как олухи.

«– О, дорогой! Ты ерзаешь, потому что у тебя есть тайна?

– Нет, дорогая, потому что я хочу в туалет…»

– Ани.

– А? – Она едва не подскочила на месте, задумавшись.

– Я хочу тебе предложить одну вещь.

– Какую?

«Туалет» или мистика? Мистика или «туалет»?

– Чтобы мы попробовали все заново.

– Что… заново?

– То, что хотели с самого начала. Во что играли. О чем врали друг другу, точнее, я врал тебе. Я бы хотел узнать тебя лучше, и для этого начать все с самого начала.

За окном темнело; в кабинке остался лишь желтоватый искусственный свет, синева меркла. На столе пустые тарелки, в них скомканные салфетки, сложены друг на друга ножи и вилки.

– Из-за потери твоей памяти, я не мог – не имел права к тебе приблизиться, как не мог и подпустить к себе тебя…

– Ну и правильно, нечего…

Кажется, вина не требуется. Она уже порет ерунду и волнуется так сильно, что готова, как в третьесортной комедии, то выдавать плоские шутки, то беспричинно хохотать.

– Но теперь я хотел бы попробовать все по-настоящему. Водить тебя на свидания, узнавать тебя, позволить тебе узнать себя…

У нее отчаянно сохло в горле.

– Все те стадии развития отношений, которые мы обсуждали – пусть они случатся на самом деле.

– Ты имеешь в виду до той, когда я начинаю считать, что «ты говнюк» и хлопаю дверью?

– Ну, до нее, надеюсь, мы не дойдем. А вот храплю ли я…

– Я и так знаю, что ты храпишь.

– Но ты все еще не знаешь, закрываю ли я колпачок от пасты и не разбрасываю ли я носки?

– А это важно?

– Важно. Потому что это я – мой мир. И я предлагаю тебе его узнать, потому что очень сильно хочу узнать твой. Я думаю, что теперь, когда мы оставили ложь позади и даже пережили так много, у нас может получиться. На самом деле получиться. Я готов возить тебя на парашютные прыжки каждую неделю, а по вечерам обучать рукопашному бою.