Алиса Дорн: Институт моих кошмаров. Здесь водятся драконы

— Впервые вижу тебя такой довольной. Что-то случилось?

Мы с Максом шли по галерее математического корпуса. У него после обеда была там лекция, а у меня образовалось «окно», и я решила составить ему компанию. Впервые за долгое время мы остались вдвоем: Райли еще раньше ускакала на мастер-класс по бисероплетению. Она утверждала, что там гораздо интереснее, чем это звучало, и, зная рыжую, я охотно верила, что бисероплетение — это не только интересно, но и смертельно опасно.

— Я сдала практическое задание мастеру Дженсену, — похвасталась я.

— Первое из двенадцати.

Верно. Но я была убеждена, что и с остальными проблем не возникнет. Диз… Я нахмурилась, вспоминая айтишника. Он утверждал, что всё вернется в норму. Не вернулось. Я все еще чувствовала магию, не так ярко, как в Самайн, но она была со мной. И я не могла сказать, что меня это не радовало, хотя привыкнуть к ней было нелегко.

— И мне засчитали проект по алхимии, — это было не так сложно: теоретическую часть я дописала за ту неделю «отпуска по болезни», что мне дали в медкорпусе (сначала я удивилась, зачем так много, потом, когда сотрудники медицинских сервисов вцепились в меня, поняла), расчеты мне проверила Райли, а практическую демонстрацию во избежание ЧП попросил не проводить мессир Джонатан, приславший соответствующее распоряжение на факультет. Все прошло настолько просто, что я подозревала саму себя в каком-то жульничестве, но… Оценку мне поставили, спорить с этим решением и требовать себя исключить я не собиралась. — Так что, как видишь, все замечательно.

На этих словах моя улыбка слегка померкла. Нет, все действительно было хорошо. Надо мной больше не висела дамокловым мечом угроза отчисления. Мор не представлял для меня опасности, пару дней назад я, кстати, видела его на кампусе. Как и обещал Диз, он не делал никаких попыток приблизиться, только окинул равнодушным взглядом и прошел мимо. Я могла пользоваться магией! Которая выматывала меня физически и морально и временами сводила с ума, но… С этим я справлюсь.

Конечно, были и не такие приятные моменты. Возвращаясь из алхимического корпуса, я не могла не думать о вечере тридцать первого октября. Сейчас драконы были в безопасности, и все находились в загоне — за его пределами держали только раненых и больных, а таких среди драконов больше не было, — но воспоминания все равно пока не уходили. И…

— Все замечательно, но?.. — от Макса тоже не укрылась перемена в моем настроении; он слишком хорошо меня понимал.

— Ребекка в медкорпусе. Свен рассказал… Она пыталась покончить с собой.

Драконологи не могут причинить вред драконам, это против их природы. Поэтому Мору понадобилось столько времени, поэтому кто-то — теперь уже было ясно кто — собирал драконью кровь сначала по капле. Шаг за шагом, постепенно Мор подчинял ее себе. От небольшого надреза до смертельной раны. Она пыталась сопротивляться, как могла: отсюда обмороки и кровь из носа — первые признаки магического истощения; пусть в моменты, когда демон отпускал контроль, она забывала о его приказах и влиянии, все равно ее магия пыталась ее защитить, пробудить ее воспоминания, заставить вспомнить ритуальный круг и подчинение. Но силы были неравны, я как никто другой это знала. И в итоге она сломалась. Убила дракона. И, когда освободилась от воздействия Мора и осознала, что натворила, перерезала себе вены.

— Я не понимаю, как после всего Мора могли просто так отпустить. Разве Охотники не должны быть в этой истории хорошими парнями? Как они могут оставлять его безнаказанным? Даже если он официально не нарушил Договор, он собирался это сделать.

Ответ бы лв принципе ясен: Мор был сыном Гаапа. Из-за отца его не трогали, пока существовала такая возможность. Но менее противно от этого не становилось.

— Я ненавижу Охотников, — признался блондин. Я кинула взгляд на Макса: правильно, нашла, с кем о них говорить. — Но скажу тебе одну вещь. Они не добро. Они лгут, шантажируют, убивают и не остановятся ни перед чем, чтобы достичь своих целей. Но они привнесли в наш мир порядок. Не идеальный, но он все равно лучше, чем то, что было раньше. — Если раньше каждый мог вести себя как Мор и не бояться расплаты, то я была склонна с ним согласиться. — А хорошие парни… не думаю, что они вообще существуют. Или что хоть один из нас заслуживает такого звания.

Сурово. Но, возможно, справедливо. Потому что я помнила ощущения после драконьей крови. Вся та мощь, власть… То, что я чувствовала сейчас, когда Самайн кончился, а кровь в моем организме осталась только моя, не шло ни в какое сравнение. И какая-то часть меня до сих пор мечтала испытать эти ощущения снова. Я могла понять, почему Макс так о нас отзывался: перед магией пасовали любые моральные барьеры, разница для каждого была только в цене.