Кира Измайлова: Одиннадцать дней вечности

— Хорошо, — сказала я. — Я знала, что мне не тягаться с тобою. Я всего лишь русалка, а ты… не знаю, что ты такое, но хорошо, что тебя интересуют лишь люди!

— А тебя будто нет? — шире улыбнулась она.

— Почти все юные русалки влюбляются в людей, — развела я руками, — и некоторым даже удается выйти на сушу, но… Земля слишком жестока. Я изведала это сполна. Должно быть, мне стоит благодарить все высшие силы, какие только существуют, за то, что я еще жива! Если мне удастся вернуться на дно морское, я до старости буду рассказывать малькам о том, как скверно на земле…

— Я все еще не услышала твоего желания, — оборвала фея. — Поторопись. После заката будет уже поздно.

— До него еще достаточно времени, — сказала я, обходя ее по широкой дуге, чтобы приблизиться к воде. — Скажи, что ты сделаешь с братьями? Ты так старалась извести их, что мне не уснуть спокойно, если я не узнаю, в чем тут дело!

— Все просто, славная русалка, — улыбнулась она. — Этой крови не место на земле. Только вот кровь эта слишком сильна, и просто так избавиться от нее не выходит… Не выходит даже у меня! Она противится всеми силами…

— Значит, это вовсе не ты обратила их в лебедей?

— Нет, это вышло случайно, — с досадой произнесла фея. — Все-таки одиннадцать человек королевской крови — это много, а уж когда они вместе… проще своротить голыми руками тот вон утес, чем уничтожить всех одновременно! Они так и выворачиваются, находят лазейку в каждом заклинании…

«Феи вовсе не так сильны, как говорится о них в легендах», — подумала я.

— Ты, сама того не ведая, оказала мне огромную услугу, когда вызвала из межвременья своего мужа и его братьев, — продолжала она. — Так, когда они не парят бестелесными духами там, куда нет хода никому, даже мне, с ними сладить куда проще… И теперь уж, — острые белые зубы сверкнули в улыбке, — я не стану тратить силы на волшбу и ждать, пока лебедей подведут крылья. Море примет их кровь… Их и прочих братьев… До заката еще далеко, но ты ведь позовешь их для меня, милая русалка? Тогда я не просто выполню твое желание, которое ты так и не загадала, я оставлю тебя в живых! Иначе зачем оно тебе, сама посуди?

— Но как мне их позвать? — удивилась я. — Я сама не понимаю, что у меня вышло с этими троими, а прочих я не знаю вовсе!

— Просто встань рядом с этими и зови, как в тот раз, на маяке, — велела фея, — а я уж заставлю их вспомнить…

— А потом ты отпустишь меня? — уточнила я. — Не обманешь?

— Ты мне не нужна, — сказала она. — Что с тебя взять? Горсть морской пены? Получишь свое желание, а потом отправляйся обратно в море и не появляйся больше! Но сперва сделай, как я говорю!

Я кивнула и подошла к Эрвину. Он даже не вздрогнул, когда я взяла его за руку, все так же смотрел в небеса, не мигая…

Распев — дело не быстрое. А уж особенный распев — тем более. Хорошо, если фея не знает разницы…

Море тяжело вздохнуло, будто там, у самого горизонта, пробуждался великан. Волна плеснула на песок.

— Вспоминайте! — приказала фея братьям, а я прикрыла глаза, чтобы провалиться в чужие воспоминания.

«Вам не шестнадцать лет! — Рослый молодой мужчина со шрамом на брови прохаживается взад-вперед. — Вы давно уже взрослые, а ведете себя хуже малолеток…»

«О, снова пошел воспитывать, — тяжело вздыхает Кристиан, а Вернер вторит: — Хватит уже, папочка, Михаэль нас достаточно пропесочил! Заказ мы выполнили, а если по пути заглянули… кое-куда, так что с того? Сам говоришь, мы давно уже взрослые!»

«Да я же беспокоюсь о вас, глупые… — серьезно говорит Андреас (а это он), кладет руки им на плечи и привлекает к себе. — Случись что с вами, как нам жить?»

«Ничего, нас и так более, чем достаточно, — бурчит Кристиан, а может, Вернер, и тоже обнимает старшего брата, неуклюже и крепко. — Брось, нам ничто не угрожало! Пока мы вдвоем, нас голыми руками не возьмешь!..»

Снова вспышка.

«Почему я должен смотреть за ними? — возмущается юноша, очень похожий на Эрвина, но с более резкими чертами лица. — Почему не могу отправиться с вами?»

«Это дело для взрослых, — серьезно говорит ему Герхард. — Вам рано еще… А ты, Дитрих, я знаю, уследишь за братьями, на тебя можно положиться. Эрвин что — уткнется в книжку, только его и видели, а вот Вальтер с Манфредом… Рассчитываю на тебя! И постарайтесь не разнести дом!»

«Хорошо, — мрачно цедит Дитрих, но, стоит Герхарду исчезнуть, опрометью бросается в другую комнату с криком: — Старшие ушли! Кто со мной в порт?»

«Идем!» — откликаются еще двое, а третий, в котором легко узнать Эрвина по взлохмаченным волосам и задумчивому взгляду, со вздохом откладывает книгу.