Светлана Химич - Дверь

– Как же Вам не стыдно, молодой человек? Я только что потеряла друга, так сказать, что здесь смешного?

– Я просто представил, – мужчина уже не мог больше сдерживать приступы смеха, – как ты здесь за ним скакала, – он рассмеялся еще громче.

– Да как ты смеешь?! – смеясь, девушка игриво ударила Влада по плечу, – вот я тебе сейчас…

Влад, продолжая весело смеяться, бросился наутек. Он специально бежал не слишком быстро, предоставляя возможность Анне иногда догонять себя и ощущать прикосновение ее теплой ладошки к своему телу.

Внезапно мужчина остановился и резко повернулся. Девушка от неожиданности, по инерции, сразу же попала в его сильные объятья. От недолгого бега ее лоб покрылся мелкими капельками пота, и сейчас она напоминала необыкновенный цветок в утренней росе. От девушки веяло морем и тонким, нежным ароматом разгоряченного женского тела. Сквозь тонкую материю легкого сарафана, Влад отчетливо слышал биение сердца подруги. Он прижался к послушному, такому желанному телу, и земля медленно стала ускользать под его ногами. Анна подняла голову, подставляя свои губы для поцелуя, и мужчина жадно, словно утомленный жарким солнцем и жаждой путник к живительному роднику, припал к ее полуоткрытому, зовущему рту. Время и место больше не имели значения. Этот мир существовал только для них, а они – друг для друга.

На небо выползла огромная луна, заговорщицки подмигивая влюбленным. Уходить не хотелось, но ночной воздух становился все прохладнее. Анна суетливо ходила по берегу – очевидно надеясь что – то отыскать в скудном свете ночного светила.

– Я не могу найти лифчик, – несколько удивленным голосом, наконец- то произнесла девушка.

– Здесь происходят удивительные вещи… Я тебе другой куплю, – изо всех сил пытаясь вновь не рассмеяться, произнес Влад, и, взяв подружку за руку, почти силой утащил ее с пляжа.

Солнце с каждым днем становилось жарче и в соответствии с этим людей, желающих погреть свои изголодавшиеся по летнему солнышку тушки, в пансионате становилось все больше. Повсюду звучала музыка, а с маленьких, пансионных двориков все чаще доносился веселый детский смех. По соседству с молодой парой поселилась не совсем обычная семья. Она состояла всего из двух человек – мамы, уже не молодой, но и еще не старой женщины и маленькой, на вид пяти-шести лет девочки. Ребенок явно страдал тяжелой формой синдрома Дауна. По утрам они, обычно, долго сидели в номере, и порой казалось, что там вообще ни кто не живет. Изредка лишь тишину нарушал жалобный детский плач. И лишь к вечеру, мать и дитя выбирались во внутренний дворик. Женщина садилась в удобное, плетеное кресло, принималась за чтение, краем глаза наблюдая за ребенком, который пассивно сидел на лавочке. Было заметно, что его ни чего не интересовало. Девочка могла просидеть несколько часов подряд неподвижно в одной позе и, лишь выражение ее лица свидетельствовало о том, что ребенок о чем- то напряженно думает. Но потом это выражение сменялось полной апатией и дитя начинало тихо плакать. Тогда мама закрывала книжку, аккуратно подняв девочку на руки, уходила в номер.

На удивление Владу, Анна быстро познакомилась с этой семьей. Он знал ее почти патологическую приверженность к одиночеству. Ее утомляло общество и она, с королевской вежливостью, всегда спешила покинуть любое мероприятие. Друзей у нее тоже не было, только приятели, о которых вспоминаешь лишь при случайной встрече в дверях булочной, и после дежурного «привет, как дела» с легкостью забываешь об их существовании. Теперь же девушка могла целые вечера проводить в обществе этих людей, и было видно, что это общество ее ничуть не тяготит. Девочку звали Настенькой. Она уже узнавала Анну и даже бежала к ней на встречу, как можно быстрее перебирая своими тонкими, как прутики, кривыми ножками. Мужчина отметил для себя, что девочка очень красиво улыбается, чего он не замечал ранее. Теперь Анна брала Настеньку с собой на берег моря, и они вместе собирали «сокровища Черного моря».

Дворцы Бахчисарая завораживали своей красотой. В ярком свете солнца они казались просто нереально сказочными. Анну не покидало ощущение, что она попала в «зазеркалье» – страну, которую может создать только буйное воображение фантаста.

На улицах города уже продавали свежую клубнику, и многочисленные покупатели бойко торговались с добродушными продавцами. Буквально через несколько фраз, они почти вдвое снижали цену, чем привлекали еще больше желающих отведать первых, ароматных ягод. Неподалеку от знаменитого Бахчисарайского фонтана, прославленным гением Пушкина, средних лет мужичок, держа на длинном поводке животное, отдаленно напоминающее собаку, призывал всех прохожих сфотографироваться «на долгую и вечную память» с «настоящим, диким зверем. Зверем оказался весьма потрепанный, старый енот. Зверек ловко взбирался на плечи подошедших зевак и довольно профессионально «шманал» их поклажи, выгребая цепкими лапками содержимое прямо на асфальт. Затем из общей кучи вещей хватал приглянувшуюся, и, не оглядываясь, тащил ее к хозяину. Смех окружающих, казалось, еще больше подбадривал воришку, и он, отыскав в толпе новую «жертву» снова принимался за «работу». Приметив в руках Влада яркий пакет с клубникой, енот не раздумывая взобрался на него, в мгновение ока выхватил пакет и через несколько секунд, решив не делиться в этот раз с хозяином, довольно щурясь принялся с аппетитом уплетать ягоды. Мужичок начал притворно извиняться, сетуя на то, что ни как не может отучить «бестолковое животное» от этой криминальной привычки.