Ана Вилард - Потом я проснулась

— А кто, по-твоему, расставлял посты?

— Ты? Зачем мы тогда так гнали, раз бояться некого?

— На всякий случай, — с невозмутимым видом отозвался мужчина. — Если Бальтазар задастся целью достать нас, лучше находиться как можно дальше от него. Ведь если сирруша разглядели мы, его мог заметить и кто-то еще. Надеюсь, со мной все согласны?

Конечно, никто не возражал, и когда Мердок объявил, что лошади отдохнули, все без лишних разговоров заняли свои места.

— Советую вам поспать, — Ламар обернулся к нам с Агером и совершенно искренне, как мне показалось, продемонстрировал свою заботу, однако мальчик почему-то дернулся и проворчал в ответ:

— Обойдусь. Сам спи, если так хочешь.

С удивлением взглянув на своего друга, я подумала, что мужчина вот-вот вспылит, но тот только пожал плечами:

— Как хочешь.

Наверное, Агер и сам понял, что повел себя глупо, потому что тут же попытался оправдаться, однако было поздно — Ламар только отмахнулся от него, дав понять, что не придал словам юного охотника никакого значения. Наблюдая за тем, как Агер сидит, скрестив руки и всем своим видом демонстрируя свою значимость, я вспомнила о том, каким ранимым он мог быть. Скорее всего, его просто не устраивала отведенная ему роль, и он таким дурацким образом пытался самоутвердиться. Что ж, неважная попытка, усмехнулась я про себя, но тут же устыдилась свих мыслей, вспомнив о том, как мальчик рисковал собственной жизнью, пытаясь спасти меня.

— Все в порядке? — не зная, что принято говорить в таких случаях, я по-дружески хлопнула его по плечу.

Агер ничего не ответил и только кивнул с хмурым видом. Я могла только догадываться о том, что творилось в его голове. Привычный уклад жизни, планы на будущее, представление о настоящем, только что обретенная мать — он потерял все, и мне было искренне жаль его. Понимая, что сейчас не лучший момент для завязывания беседы, я решила последовать совету Ламара и закрыла глаза. Теперь мы ехали достаточно медленно, так что у меня была прекрасная возможность отдохнуть. Однако заснуть мне так и не удалось — едва я почувствовала, как начинаю проваливаться в сон, как Мердок издал удивленный возглас и натянул поводья.

— Что? — спросил Ламар, который, похоже, сам успел задремать.

— Смотри. Там.

Мужчина несколько секунд всматривался вдаль, а потом, выругавшись себе под нос, достал из-за пояса узкую трубку и приложил ее к правому глазу. Подзорная труба, догадалась я. До сих пор мне не приходилось видеть эти приспособления вблизи, и я с интересом наблюдала за тем, как Ламар, вдруг ставший похожим на пирата, рассматривал окрестности. Наконец, опустив трубу, он молча слез на землю и отвел лошадей в сторону от тропы, по которой мы двигались.

— Дальше идем пешком, — сообщил он нам. — Возьмите с собой все необходимое.

— Почему? — меня не понравилось, что мои спутники, только переглянувшись, поняли друг друга без слов, в то время как я понятия не имела о том, что происходит.

— Охрана, — коротко ответил Ламар. — Постараемся пройти незаметно.

— Разве ты не говорил, что мы уже проехали все твои посты?

— Выходит, я ошибался. Возможно, это нас ищут. Или существует еще одна линия обороны, о которой я не знал.

Тон, которым говорил мужчина, не предвещал ничего хорошего, и я замолчала. Понимая, что слишком рано успокоилась, я пыталась представить, чем могло грозить нам это очередное препятствие, и сможем ли мы миновать его без потерь. В последнее время рядом со мной было слишком много смерти — и я не хотела, чтобы кто-то еще погиб из-за меня. В какой-то момент я подумала, что, если нас обнаружат, мне стоило бы принять удар на себя, чтобы дать остальным возможность скрыться. Но, представив себя в роли Жанны Д’Арк, я чуть не рассмеялась и отогнала от себя эти глупые мысли. Что я могла противопоставить толпе вооруженных и хорошо обученных воинов? Совершенно ничего. Значит, и фантазировать на эту тему не стоило.

У меня уже был определенный опыт коротких перебежек, и я почти гордилась тем, что не стала обузой для своих спутников. Стараясь производить как можно меньше шума, я шла след в след за Ламаром, чувствуя, как Агер идет за мной, прикрывая мою спину. Мердок замыкал шествие. Чем ближе мы подходили к невидимой черте, тем сильнее я волновалась — сердце билось так сильно, что мне казалось, что оно вот-вот выпрыгнет из моей груди, и как я ни пыталась успокоиться, у меня ничего не выходило. Наконец, когда мы добрались до небольшого оврага и, по знаку идущего впереди мужчины, укрылись в нем, я смогла перевести дух. Эта передышка пошла мне на пользу, и когда Ламар знаками показал, что сейчас нам предстоит последний рывок, я уже была более или менее в порядке. Мы находились так близко к пограничникам, что я могла разобрать отдельные фразы, когда они разговаривали друг с другом. В них не было ничего таинственного — судя по всему, для этих людей патрулирование было совершенно обыденной работой. Один из них рассказывал о том, что собирается на днях попросить у начальника прибавку к жалованью, потому что у них в семье ожидается прибавление. Сначала это показалось мне странным, но затем я вспомнила о том, что местный институт семьи отличался от того, что был в стране Бальтазара. Дождавшись, когда болтающие друг с другом воины отошли так далеко, что их голоса были едва различимы, Ламар махнул рукой — и я, разом вспомнив все молитвы, которые когда-либо мне приходилось слышать, выбралась из оврага и, стараясь производить как можно меньше шума, на негнущихся ногах побежала за ним. Мне казалось, что я топаю, как слон, хотя, скорее всего, это было далеко не так — и, тем не менее, каждую секунду я ждала, что вот сейчас раздастся окрик, и за нами начнется погоня. Однако, несмотря на все мои страхи, нам удалось миновать заветный рубеж, и когда спустя десять-пятнадцать минут бега мы остановились, чтобы восстановить дыхание, стало понятно, что граница со всеми ее явными и скрытыми опасностями осталась позади. Испытывая огромное искушение растянуться на мягкой траве, я перевела взгляд на Агера и заметила, что мальчик испытывает примерно те же чувства. Осознание того, что не я одна страдаю, неожиданно придало мне сил, и я даже смогла выдавить из себя подобие улыбки.