Александр Маклер - ЖГИ ГЛАГОЛОМ

– Товарищ Маслов, как вам не стыдно бегать от правосудия, светит вам милок теперь лет тридцать.

Мужчина не обратил внимания на слова следователя, его посадили в машину и увезли обратно в изолятор.

– Марк, привет. Твой задержанный?

– Мой!

– Держи, больше не теряй, и рапорт напиши, что ты его поймал, все как мы договаривались, ну и сам знаешь, что с тебя должок теперь, – следователь улыбнулся, – Вовку моего освободи, пусть ко мне в машину идет, жду его.

Когда Владимира освободили, он улыбнулся, наконец-то дождался, он сел в машину к следователю.

– Товарищ начальник, опять я вам должен?

– Не бойся, рассчитаешься, позвоню, когда нужен будешь, дело твое у меня в сейфе лежит.

Мужчина кивнул головой, захлопнул дверь и с криками «Ура, Ура, свобода» побежал по улице.

Григорий в это время находился в одиночной камере, ожидая своей участи, ему не спалось, время было около семи утра, его опустошённый взгляд смотрел в потолок, он думал, скорей бы все это закончилось, не хотелось быть в подвешенном состояние, мужчина знал, что его посадят. Он смирился с это мыслью, готов был подписать все документы о признании, параллельно его мысли были о Маруси, детях, ему печально было, что его не будет на похоронах.

В это время Россию облетели новости о побеге убийцы своей семьи и свидетеля, все его родные и родственники супруги поверили СМИ, они ужаснулись его поступком и возненавидели его. Вадим, один из всех родственников решил проповедовать своего брата, но в корыстных целях, он попросил седлать на него дарственную квартиру, чтобы он смог ее сдавать и ему помогать материально, так как от него все родственники, друзья отвернулись. Григорий подписал все необходимые документы, даже не поднимая глаз на своего родственника. Ему после подписания у следователя о признании убийства своей семьи и подписания смертного себе приговора было безразлично все что его окружало.

В то утро. Григорий так и не смог заснуть, в девять часов за ним пришел конвоир и отвел к следователю.

– Доброе утро, товарищ Маслов, глаза красные, не спали? – ухмыльнулся офицер.

Григорий не обратил на его издевку внимания, сел на стул против стола, на котором вальяжно облокотившись стоял капитан Никифиров, в кабинете для следственных дел с задержанными. Мужчина посмотрел в глаза, пристально, чтобы запомнить эти глаза на всю жизнь.

– Где нужно подписать? – раздался хриплый голос задержанного.

– Ты даже мне не позволил выступить с красивой речью, все утро для этого готовился.

– В аду, потом расскажешь, чертям нравятся красивые песнопения.

Офицер изменился в лице, он хоть в церковь не ходил, но был верующим, проснулась его совесть, ему стало тяжело дышать, и чтобы избавиться от этого чувства, он оправдался перед мужчиной.

– Маслов, мне жаль тебя, я человек подневольный, ты кому-то перешел дорогу в Москве, а мне до пенсии немного осталось, не хочется быть уволенным или случайно убитым.

Григорий оживился, он вспомнил, что ему говорили, если он предоставит верные данные, то пожалеет, мужчина опечалился еще хуже, в это время, следователь собрал бумаги и велел увести задержанного. Маслов шел по коридору, его трясло, ноги были как ватные, он шел тяжело, кое-как передвигая ногами и проклинал себя за работу, за свою справедливость и в веру человека. За всю свою жизнь мужчина спас много жизней в пожаре, получил медаль героя России, был передовиком, активно участвовал в благотворительных делах, помогал людям и в награду за все, он получил все это, потеря близких, предательство родных и моральной гибели себя.

Когда мужчину привели в камеру, конвоир ему сказал, что у него суд будет через неделю и закрыл дверь.

Шум заслонов, стал слуху Григория не приятен, его все раздражало, он хотел кричать, но не было голоса. Тогда он стал просто ходить кругами по камере, пока не зашло солнце, потом он сел на лавку, нащупал нательный крест, сорвал его и кинул в угол камеры.

Через неделю состоялся суд над Масловым Григорием Викторевичем, приговором за жестокое убийство более трех человек и раскаяния, его осудили на двадцать пять лет строго режима, вместо пожизненного срока. Во время приговора, н суде никого из родных не было, даже его брата, который первым рейсом улетел обратно в Москву, после подписания документов.

Суд приговорил к двадцати пяти годам Григория, за то, что он перешел кому-то дорогу, кому не следовало. Мужчину сам приговор не волновал, он остался один в этом мире, поэтому для него весь мир умер. Он даже не помнил, как его вывели из суда, очнулся он уже от сильного мороза в автозаке, в который он пересел с поезда, привёзшего его на дальний Север страны в город Сургут.