Тиана Тон - Дар

– Довольно! – захрипел государь, содрогнувшись от очередного болевого приступа. Он заметил, как завершили колонну вольные всадники и знаменосец.

Воины остановились, но не выпустили импровизированные носилки из рук.

– Милостивый государь, мы уже на месте, – позволил себе вольность заговорить один из бойцов. – Ещё немного и Ваше величество сможет отдохнуть. Лекари уже ждут нас.

– Оставь, Яхон, – прошептал король. – Не нужно меня трясти.

– Ваше величество, нужно торопиться, – возразил воин, склонившийся над королём.

К ним спешил лекарь со склянками в руках.

– Ваше величество, – завопил он, – сейчас, сейчас.

– Отстань, Прохор, не до тебя… мне, – беззлобно произнёс монарх. Он лежал в крови, но выглядел гордо, не давая окружающим шанса думать о нём как о немощном существе. – Слушайте сюда! Яхон, ты… лишил жизни этого вора, и его землю… я жалую тебе. Велю… писарю… издать указ о присвоении тебе… титула лорда! У нас ведь так принято, а? Лорд Герберт – звучит величаво! А, парни, верно, говорю? Я рад, что предыдущий землевладелец не успел… оставить после себя наследников. Думаю, они… пошли бы… в отца, и продолжили… тёмное дело.

Король пытался улыбаться, рассматривая склонившиеся над ним лица верных воинов. Но из улыбки получался жуткий оскал перекошенных болью губ, которые открывали взору окровавленные зубы. Его зрачки постепенно бледнели, но взглядом он перебегал с одного мужественного лица на другое и улыбался

Первым в себя пришёл новоявленный лорд.

– Благодарю, Ваше величество! Буду служить верой и правдой! Свою вотчину очищу от беззакония.

– Ну…, ты смотри… там, Яхон, без вольностей, – слабо пожурил король молодого феодала. Тут же по его лицу прошла судорога боли, и он выпустил струйку крови из немеющих губ.

– Сейчас, мой государь, сейчас, – бормотал Прохор, вливая янтарную жидкость из склянки в рот монарху. – Да, да, вот так. Ага, молодец, мой государь. Вот, теперь нужно поспать. Несите, молодцы, несите скорее его величество в покои. Скорее же, воины, торопитесь.

Седой лекарь бегал вокруг носилок и причитал. Он склонялся над королем, потом вглядывался в лица уставших солдат, подталкивая их двигаться дальше. Воины смотрели на монарха и не двигались с места.

«То была страшная битва. Она не просто запомнится, а войдёт в летопись Северного государства!»

Королевский тракт близ Нордвинда. 1100-ый год.

Путник следовал по заснеженной тропе верхом на чудесном арабском скакуне и презрительно осматривал сонмище лицемеров, которые скакали впереди на менее породистых лошадях. Его плечи подрагивали, будто промёрз, а из ноздрей вырывался пар, не хуже, чем у чёрного, как безлунная ночь коня под ним. Его совершенно не вдохновила охота, на которой он только что побывал. И резвого кабанчика не поймали, и напились, что разболелась голова. Всё чаще ему нездоровилось. К тому же прибавилось забот из-за предстоящей свадьбы, которую он не желал всем своим жестоким сердцем. Никого он не жаловал, но приходилось играть свою роль и улыбаться там, где в пору плакать.

Король чуть повёл головой в сторону, чтобы посмотреть от чего конь начал прядать ушами, и увидел маленького зайца, пересекавшего тропу. До недавних пор, он не задумываясь, пустил бы в него стрелу, – но не теперь. Что-то в нём будто оборвалось и ввергло в жуткую апатию. Заяц умчался вглубь леса, а Максимиан II перевёл взгляд грустных карих глаз, опушенных рыжими ресницами, на свиту, что двигалась впереди.

Придворные дамы в соболиных мантиях восседали на низких кобылках, свесив ножки на левую сторону. Сбросив глубокие капюшоны с красиво уложенных волос, они смеялись над шутками знатных лордов. Отчаянный флирт обязательно должен перерасти в нечто большее, чтобы скрасить досуг. Уже вечером пары уединятся где-то на просторах мрачного замка. Их сладкие стоны будут разноситься эхом в разные концы длинных тоннелей тёмных коридоров. Но это всё позже, после сытного чревоугодия. Пока что они двигались вдоль леса, где высокие голубые ели, укрытые плотным слоем снега, теснились с соснами и пихтами, что даже днём было темно, будто ночь не собиралась покидать это место, храня под своим покровом множество тайн и интриг. Но нет, шёл всего-то первый час пополудни.

Морозец румянил щёки путников, немного окрасив и мочки ушей. Зато воздух подкупал свежестью, по сравнению с градом, где среди густонаселенных улиц прятался замок. Там и зимой стойкий запах нечистот и продуктовых отходов въедался в каждую пору кожи.