Эвангелина Андерсон: Кровавый долг

— Кажется, ты разочарована. — Корбин ухмыльнулся, оголяя клыки, и меня это взбесило. Не многие люди в курсе, но, когда вампир показывает клыки, это больше, чем проявление голода — это откровенный флирт. Корбин с таким же успехом мог потереться членом о мою задницу.

— Почему бы тебе не закрыть рот, Корбин. Я не оценила это маленькое представление.

— Ты должна быть польщена, — мягко сказал он. — Не так уж много дышащих влияют на меня таким образом.

— У тебя встает на опасность, да? — Я слегка сместилась, из-за чего мой пиджак распахнулся, обнажая Глок в наплечной кобуре. К сожалению, серебристо-голубой взгляд Корбина сфокусировался на моей груди, а не на пистолете.

— Скажем так, мне нравятся агрессивные женщины. — Он ухмыльнулся, продолжая сверкать клыками. — Очень жаль, что тебе требуется оружие, чтобы подтвердить свои угрозы. Мне бы больше понравилось, будь у тебя реальная физическая сила, чтобы сразиться со мной на равных.

— Зачем? Ты хочешь заняться армрестлингом?

Он рассмеялся низким, роскошным голосом, который, казалось, прошел сквозь меня.

— Я предпочитаю другой вид борьбы, и я говорю не о её глэм-варианте.

Я почувствовала, что краснею, и это разозлило меня. Корбин говорил о сексе — не глэм-сексе, а реальном сексе, несмотря на то, что это было противозаконно между людьми и вампирами. А все потому, что ты не может лечь в постель с существом достаточно сильным, чтобы завязать морским узлом железный прут, и не проснуться на следующее утро искалеченным, если вообще проснешься. Когда вамп пытается заняться сексом с человеком, его жажда крови в сочетании с жаждой секса срывает ему крышу, и на утро результат подобной страсти выглядит как картина Джексона Поллока.

— Вижу, я дал тебе пищу для размышлений, — заметил Корбин, когда я не ответила ему.

— Да. Я задумалась о том, что ты предлагаешь мне больше, чем глэм-секс, а это, как тебе известно, является нарушением закона.

Он скрестил руки на широкой груди и усмехнулся.

— Я бы никогда не предложил этого человеку, Эддисон, если бы не был уверен в том, что она с этим справится.

То, что он использовал мое имя, взбесило меня еще сильнее, чего он, видимо, и добивался. Я достала наручники, изготовленные из прочного серебряного сплава, который вампиры не могли сломать. Наручники были покрыты бархатом, что защищало кожу вампов от ожогов и, на мой взгляд, портило весь эффект, но работали.

— Ты угрожаешь офицеру?

— Не угрожаю, делаю предложение. Ты напряжена, и я просто хочу помочь тебе расслабиться.

— Быть разорванной на куски озверевшим от жажды и похоти вампиром так расслабляет. Нет уж, спасибо, Корбин.

Он отмахнулся от моих слов ленивым жестом.

— Такой исход возможен только с молодым вампиром, который не может себя контролировать. С возрастом мы приобретаем мастерство. Уверяю тебя, Эддисон, я доводил бы тебя до наслаждения очень нежно и основательно. Ты бы кончала снова и снова.

Я покачала головой, уверенная, что мои щеки сравнялись по цвету с моими волосами. Проблема в общении с древними вампирами была в том, что у них совсем не осталось моральных принципов и они не следили за языком. Корбин предлагал мне секс так небрежно, как бесплатный напиток из бара, и самым печальным было то, что это — лучшее полученное мной предложение за весь год. Единственное предложение. Но Корбину я в этом ни за что не признаюсь.

— Продолжай трахать мозги своим постоянным клиентам, — ответила я ему. — Мне это не интересно.

Он пожал широкими плечами.

— Как знаешь, но ты должна как-то расслабиться. Ты так сильно заведена, что мне становится интересно, когда ты уже сорвёшься.

— Я занимаюсь йогой три раза в неделю, — выдала я личную деталь. — Это достаточно меня расслабляет.

Корбин с любопытством смотрел на меня.

— Если ты можешь открывать свое сознание на этих занятиях, то способна опустить свои щиты и позволить мне околдовать себя. Я могу доставить тебе удовольствие и без прикосновений, если ты так сильно боишься моей силы.

— Я была бы дурой, если бы не боялась ее, — прямо ответила я. — Я скорее лягу в постель с питоном, чем с вампиром — вы оба хладнокровные хищники, но, могу поспорить, змея намного больше любит обниматься.

— Я тоже люблю обниматься, — прошептал Корбин, прикрыв глаза. — И я могу быть ласковым, нежным и страстным. Ну же, Эддисон, я чувствую твое вожделение, оно пульсирует во мне в каждую нашу встречу. Как давно к тебе в последний раз прикасался мужчина?