Ханна Ким - Цефеиды. Кассиопея

© Ким Х., 2022

© ООО «Издательство «АСТ», 2022

Nothing But Thieves – Neon Brother

Ty Dolla Sign & Future feat. Kiiara – Darkside

Five Finger Death Punch – Cold

Jaymes Young – Feel Something

Poets Of The Fall – Standstill

Ruelle – Live Like Legends

Thirty Seconds To Mars – Rescue Me

My Darkest Days – Come Undone

RAIGN – Wicked Games

Poets Of The Fall – Carnival Of Rust

Billie Eilish, Khalid – Lovely

PVRIS – You And I

– В общем, как-то так.

Санхён прокручивает на указательном пальце кольцо со звенящими на нем ключами и лениво надувает пузырь из жвачки. Мингю отстраненно вслушивается в шарканье подошвы чужой обуви и перехватывает ручку дорожного чемодана другой рукой, не имея ни малейшего понятия о том, что вообще думать и как быть. Думать, стоит отметить, нужно в срочном порядке, причем рационально и трезво, а не как обычно, но мозги шевелиться отказываются, попросту застыв мертвой неподвижной массой в его голове.

– Спасибо, – нехотя давит из себя Мингю – не потому, что благодарить не за что, а потому, что не привык получать помощь из ниоткуда. Честно говоря, Санхён мало чего общего имеет с этим противоречивым «ниоткуда» – просто он привык рассыпаться в своей бесценной помощи направо и налево. Даже если не просили. Даже если Мингю четко и ясно дал понять, что подачки ему не нужны, что он вполне в состоянии самостоятельно справиться с беспросветной задницей, которая со смачным чавканьем зажевала его, даже кольца с рук не выплюнув потом, будто рыбьи кости.

– На том и порешили. – Санхён подкидывает ключи в воздух, ловит и бросает их Мингю, но того природа ловкостью не одарила – приходится наклоняться и слушать хруст поясницы. – Можешь оставаться здесь столько, сколько посчитаешь нужным. С родителями я уже поговорил.

– Спасибо, – во второй раз жует Мингю слово это непривычное, но даже не пытается его распробовать – отплевывается скорее и думает, что ну вот как так угораздило.

В маленьком дворе, спрятанном за железным забором, который выкрашен темно-зеленой краской, потрескавшейся еще лет десять назад, нет ничего, кроме чахлого деревца, пары ящиков и старой скамейки почти у самого входа в одноэтажный домик. С навеса над крыльцом срываются тяжелые капли после ночного дождя, собираясь в лужу на бетонном выступе. Мингю переступает с ноги на ногу, слушая хлюпанье влажной земли под кедами, и так нестерпимо хочет развернуться и просто уйти, что сил никаких нет. Но он не уходит – взглядом пересчитывает зубы дареного коня, подмечая кариес тут и там.

Санхён поднимает ногу и смотрит на грязь на подошве, а затем с невозмутимым видом ступает в редкую траву возле забора и вытирает о нее ноги. Мингю наблюдает за ним с некой обреченностью. Все еще хочет сбежать и позволить внезапно ставшим неприветливыми улицам Сеула проглотить себя. Может, в желудке мегаполиса не так уж и плохо. И не нужно обременять себя чужой добротой, стоящей поперек горла.

– Ты давай только это, не начинай, – жует жвачку Санхён, – гордость штука многогранная и не то чтобы плохая, но сейчас она для тебя – непозволительная роскошь.

– Дело не в гордости, – сердито обрывает его Мингю.

Ответом ему служит усталый вздох, а следом скрип калитки. Санхён оборачивается перед тем, как уйти:

– Съемщики всегда оставляли после себя бардак и кучу ненужных вещей, которые с годами накопились, поэтому не удивляйся горам хлама.

Он бросает Мингю наедине с грязным двором, покосившимся домиком и тлеющим внутри желанием быть проглоченным улицами Сеула. Улицы отвечают ему протяжным ревом мотоцикла где-то невдалеке, грозно прерывая им стук дождевых капель, по-прежнему тяжело срывающихся с карниза над крыльцом. На небольшой грязевой луже возле одной из ножек скамейки вздувается и сразу же лопается пузырь. Дареный конь улыбается полусгнившими зубами и нетерпеливо взмахивает хвостом, а Мингю понимает, что все-таки будет проглочен, но отнюдь не мегаполисом, что блестит окнами многоэтажек, а задворками Синчхона, где один косой дом на другом, а из-за забора проглядывает чужое белье, сохнущее на солнце. Удивительно, как такие трущобы гармонично вписались в самый центр столицы.

Он вздыхает глубоко, делает шаг в сторону крыльца и показательно и с размаху наступает в лужу на выступе. Щелкает дверным замком.

Пять лет назад жизнь была другой совсем. Пять лет назад сам Мингю был другим: улыбался как-то теплее, шире, охотнее, не хотел пропасть на улицах уже давно знакомого, хоть и не родного города, смотрел вперед с надеждой глупой такой, но беспощадной к ссадинам на коленях, которые он разбивал всегда, когда падал. Надежда беспощадная и милосердная одновременно. Огоньком внутри горящая. Теперь же ссадины на коленях не затягиваются, а плечи оттягивает вес пяти прошедших лет, которые раньше легкими были и воздушными. Которые были будущим, прошитым мечтами.