Эдриан Феникс - В крови (ЛП)

Может быть, ее отец стоял за этим внезапным запросом на обновление медицинского статуса. Может быть, он узнал о ее расследовании замороженного дела.

— Могу я попросить об услуге? — поинтересовалась она.

— Проси.

— Мой отец — Джеймс Уоллес.

— Джеймс Уоллес? Бесстрашный лидер нашей лаборатории на Западном побережье?

— Он самый.

Лайонс присвистнул.

— Если он свяжется с тобой насчет того, чем я занимаюсь, насчет этого дела, то я была бы очень признательна, если бы ты и дальше держал его в неведении.

Хэзер посмотрела на Лайонса, и что-то промелькнуло в его глазах цвета океанской зелени, связь, понимание. Он кивнул:

— Будет сделано. Я буду держать твоего старика в неведении.

— Спасибо, — выдохнула она, успокоившись, что он не спросил почему.

— Я очень признательна.

— Не проблема.

Последние двадцать лет Джеймс Уильям Уоллес держал Хэзер в неведении. О том, как умерла ее мать, о том, как она жила, о болезни Энни. Ей пришлось докапываться до каждого кусочка правды, отсеивать ложь и преднамеренное отрицание. Она планировала вернуть любезность. Сполна.

Сиэтл, Вашингтон — местное отделение ФБР

22 марта

Хэзер знала, что ее жизнь завит от того, как она ответит на вопрос, заданный заместителем начальника отдела Моникой Ратгерс. Если ответит «да», то станет немного больше, чем марионеткой Бюро для отвода глаз — правда, живой марионеткой с хорошей зарплатой. Если же скажет «нет», они найдут способ выбить из нее ответы, и тогда, так или иначе, она умрет.

— Честно, я потрясена, — сказала Хэзер, изгибая губы в улыбке. — И это честь для меня. Но такое важное решение стоит хорошенько обдумать.

— Конечно, — произнесла Ратгерс с широкоэкранного монитора, висевшего на западной стене. Седеющие волосы вились у спокойного лица. — Как насчет понедельника? У тебя будет четыре дня, чтобы все обмозговать.

— В понедельник было бы замечательно, мэм, — ответила Хэзер. Она сидела в одном из двух мягких кресел перед дубовым столом, в офисе, который когда-то принадлежал Стёрнсу. Его энергия, устойчивая и твердая как гранит, все еще витала в воздухе. Временами ей казалось, что она краем глаза замечает мимолетное видение: Стёрнс стоит позади стола у исполосованного дождем окна и смотрит на улицу. Представив это, она уловила запах кофе и Tums [23] Tums — лекарство для желудка. .

— Мы считаем, что ты более чем доказала свою отвагу и достойна занять эту должность, — сказал Альберто Родригез из-за стола Стёрнса.

— Спасибо, сэр, — ответила Хэзер. И посмотрела на временного РСА, сверкнув, как она надеялась, победной улыбкой. — Несомненно, это серьезное решение…

— Ты будешь великолепным РСА, — паршивая звуковая система сделала голос Ратгерс таким же тонким и плоским, как ее лицо. — Мне кажется, Крейг Стёрнс одобрил бы это назначение.

Хэзер в этом сомневалась, учитывая правду, которую Стёрнс узнал в Новом Орлеане.

— Ты помечена на уничтожение. Я тоже.

— Как высоко это уходит?

— Я думаю, что лучше всего действовать так, будто это идет на самые верха.

— Я признательна за ваше доверие, мэм, — пробормотала Хэзер, горло сжалось.

Ратгерс сложила руки на полированной поверхности стола, натянутая улыбка склеила ее губы. Она изучала Хэзер с вашингтонской стороны веб- камеры. Хэзер заставила себя расслабиться в кресле.

— Последний отчет твоего врача говорит, что ты пригодна к службе, — сказал Родригез.

Хэзер немного повернула кресло, чтобы видеть и его, и монитор.

Он постучал пальцем по папке, лежащей на столе, его угловатое гладковыбритое лицо было задумчивым.

— Хотя, откровенно говоря, он удивлен твоим восстановлением. Это не что иное, как чудо.

— Мне повезло, вот и все, — сказала Хэзер. — Если бы пуля попала на сантиметр левее… — Она пожала плечами. — Я не сидела бы здесь. Не чудо, просто удача и своевременное медицинское вмешательство.

— У нас все еще есть несколько вопросов… — Он поднял взгляд, когда дверь открылась и снова закрылась. Затем кивнул в знак приветствия.

Когда Хэзер обернулась через плечо, чтобы посмотреть, кто пришел, то поймала запах лосьона после бритья Brut.

Я знала его .

Он выглядел старше, чем она помнила, — худее, в волосах пробилась седина, еще больше морщин появилось на лице.

— Извините за опоздание, мэм, — сказал специальный Агент Джеймс Уильям Уоллес, кивая монитору. Он стоял в дверном проеме, через левую руку был перекинут забрызганный дождем желтовато-коричневый плащ. — Ужасные пробки.