Николай Стародымов - Доперст - быть живым – страшно!

И как они ещё оба Мира отреагируют на подобное переливание, совершённое без их-то на то воли?!.

Так случилось и теперь.

Отпуская меня на волю, Макс отдал мне свою материальную сущность, обретя взамен мою эфемерность. По сути, он умудрился материализовать меня в своём Мире. Такое доступно только гению или дураку. Макс, как я понимаю, не подходит ни под одно из этих определений. Он – третий вариант, вовсе уж невероятный. Он – баловень судьбы, которому дозволено играть Мирами и сверхмогуществом, подобно тому, как обычные дети играют чем попало, что под руку подвернётся… Он по природе своей потенциально может всё – и всё ему сходит с рук.

Рано или поздно, так или иначе, но всё оборачивается в его пользу.

Во всяком случае, до поры до времени.

Чего не скажешь о людях, которые случайно оказались у него на пути, и о судьбах которых он нередко даже не задумывается, походя ломая их и равнодушно проследовав дальше.

Куда он отправился, обретя мои, доперста, способности, я не знал.

Но с момента, как, повинуясь словам сумасбродного Вершителя, вышел из трамвая, я стал человеком этого Мира.

Растаявший на моих глазах рельс оставался последней ниточкой, связывавшей меня с Хумгатом – непостижимым пространством, в котором я уже почти целую вечность вы-поднял функцию проводника между Мирами. С момента его исчезновения я перестал быть доперстом.

Во что же обратился в этом Мире, я ещё не знал.

А ТЕПЕРЬ – СОБСТВЕННО МОИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ В ЭТОМ МИРЕ

Первое, что я почувствовал в своей новой ипостаси, насколько мне холодно. До того момента я даже не предполагал, что существует температура, что физическое тело нуждается в том, чтобы температура внешняя пребывала в гармонии с температурой, потребной организму.

Стояла ночь. Улицу неровно освещали редкие фонари. Вдоль тротуара неряшливо громоздились заледенелые комья грязной слипшейся массы – в сознании с запозданием всплыло слово «снег».

Видел ли я его, этот грязный смёрзшийся снег, когда ехал в дребезжащем трамвае?.. Не помню…

Да и какая разница?.. Главное, что там, в кабине всегда оставалось тепло и комфортно.

Или просто я в той своей ипостаси не чувствовал холода?.. И вообще не чувствовал погоды?..

Я огляделся. Грязная полутёмная улица… Громады домов с редко освещёнными окнами…

И я посреди улицы. В лёгонькой форме вагоновожатого, в тоненьких туфельках, в нелепой многоугольной фуражке…

Куда идти?.. Что делать?..

Как в этом Мире можно жить?!!

И что вообще означает это понятие: «жить в этом Мире»?..

Мне становилось страшно. Пустынно… Одиноко…

Меня вдруг переполнила невесть откуда возникшая волна самых разных чувств. В ноздри ворвался поток совершенно незнакомых запахов – да и как они могли оказаться знакомыми, коль раньше я просто не знал, что такое запах!.. Даже звуки, которые я теперь слышал, оказались мне незнакомыми…

До этого момента я оставался просто рядовым доперстом. А с этого – Доперстом. Личностью в единственном числе.

Я – Доперст!

Я – Доперст?..

Я почувствовал, как меня, вместе с холодом, захлёстывает паника.

Я был Доперстом! Я был Доперстом, до того момента, как этот идиот Макс отпустил меня. Лишил меня моей сущности, моей функции, моего изначального предназначения!..

А теперь… Какой я теперь Доперст?.. Кто я?.. Что я?..

Но надо ж что-то делать!.. Что?.. Не знаю. Зачем?.. Не знаю. Куда-то идти!.. Зачем?.. Куда?..

Не знаю!!!

Я направился с проезжей части – что-то изнутри меня знало, что здесь оставаться небезопасно. И тут же поскользнулся, едва не упал. Даже для меня, делавшего первые шаги в этом Мире, стало очевидно, что лёгонькие туфельки на гладкой подошве – не лучшая обувка для ходьбы по обледенелому асфальту.

Вспомнилось, что обратил внимание на ноги Макса, обутые в новенькие удобные тёплые ботинки на толстой подошве. Хоть бы оставил их мне, сволочь!.. Зачем они ему в том Мире, где жители попросту не знают, что такое мороз?!.

Меня начал колотить озноб… А душу всё полнее наполняли два чувства: озлобление на Макса и жалость к самому себе.

Теперь я понял, что такое душа – и мне не понравилось это открытие.

Дверь в подъезд оказалась приоткрытой. И оттуда дохнуло теплом, а также какими-то непонятными мне запахами… В другое время этот запах мне вряд ли показался бы приятным, однако теперь не он определял моё стремление войти – сейчас преобладало тепло.