Евгения Сергиенко - Луна. Укройся волнами, начни сначала

Раньше они радовались, что я прихожу домой вовремя, нигде не задерживаюсь и веду себя примерно, но сейчас, когда мне шестнадцать, это вызывает опасения, и родители, особенно отец, настаивают, чтобы я немедленно завела друзей.

Не так давно они были довольны моим хобби. Одобряли эксперименты по созданию нарядов – платьев и сарафанов, которые я перешивала из старых вещей. Мама даже трижды заказывала выкройки и покупала на рынке красивую ткань. У меня получалось неплохо, и я даже устраивала показ мод для Эрика, но выйти в новой одежде дальше нашего сада смелости так и не хватило. Потому отец решил, что это глупое увлечение, не стоящее ни внимания, ни денег. И запретил маме поощрять его.

С тех пор родители помешались на моем одиночестве и моей учебе.

Просто они не знают, какие интересы у людей, которые могли бы стать моими друзьями.

Например, сегодня на перемене Даяна рассказывала, как вожатый из лагеря лишал ее девственности. Эта история обрела форму в школьном туалете для девочек, и несколько пар жадных ушей нетерпеливо ловили каждое слово.

Я зашла пописать, но Даяна не остановила рассказ; наоборот, начала говорить чуть громче и глянула на меня с таким высокомерием, словно обладает чем-то, что мне никогда не удастся заполучить.

Вспоминая противный взгляд Даяны, я захожу в свою комнату и вдруг, не успев ничего понять, врезаюсь лицом в нитки и вздрагиваю.

Нитки? Откуда они здесь?

Хочу отмахнуться и понять, что происходит, но тут же наступаю на что-то скользкое, теряю равновесие и падаю, сумев совсем чуть-чуть придержаться за дверь.

– Лу-на-и! – пространство разрывает торжествующий крик брата. Я пытаюсь найти его взглядом. – Я паук! А ты моя муха! Ты попалась в сеть! – звонкий счастливый голос раздается откуда-то сверху, но я не вижу Эрика. Кругом только разноцветные полосы густо натянутых нитей. Они сплетаются, расплетаются, зацепляются за ручки и ножки комодов, вензеля кровати, ручки на окнах, люстру, ножки стола… Сколько же он их смотал!

– Эрик, ты где? Кто разрешил тебе эту шалость? – Отталкиваю ногой его игрушечную машинку, на которой поскользнулась, и ползком пытаюсь выбраться из-под паутины – вокруг полно ниток! Не могу представить, сколько времени понадобилось брату, чтобы сделать такую сеть.

– Что ты устроил в моей комнате?

– Мама ушла на рынок к кораблю, а я хотел играть. Сплел ловушку, подкараулил тебя и схвати-и-ил! – последнее слово он выкрикивает.

Я подползаю к кровати, но понимаю, что не смогу на нее забраться – сеть сильно мешает двигаться.

Переворачиваюсь на спину и, увидев Эрика, начинаю хохотать.

Брат залез на самый верх шкафа и сидит там на корточках, упираясь головой в потолок. Но это неудивительно, он настоящий скалолаз. Деревья, стены, шкафы и крыши – его стихия.

– Эрик, – смеюсь все сильнее, – зачем ты туда залез?! Кто будет убирать все это? Почему паутина в моей комнате? У тебя есть своя территория!

– Отец сказал, на моей территории навести порядок и быть смирным! А про твою не сказал ни слова. И я нашел лазейку в семейном законе, как нас учит мама!

– Отец сказал? – Моя веселость исчезает вмиг. – Когда? Ты же сказал, что мама ушла.

– Да, час назад примерно, мама и папа. Они вместе ушли на причал, – отвечает Эрик и затихает.

Я вижу, как смысл сказанных слов добирается до его девятилетнего ума.

– Эрик, лазейки в семейных законах можно искать, только когда отец в отъезде. Нужно быстро все убрать.

Глаза брата становятся круглыми и почти черными. Так бывает всегда, когда он готов разрыдаться.

Тут же хватаю руками линии ниток над собой и принимаюсь разрывать их – получается с трудом, на коже ладоней остаются глубокие алые вмятины.

– Помогай! – говорю я, бросив взгляд на застывшего в шоке Эрика. – Быстро, пока отец не вернулся и не решил подняться на наш этаж!

Шмыгнув носом, брат с ловкостью когтистого котенка слетает со шкафа, придерживаясь за выступающие полки, вытаскивает откуда-то ножницы и начинает быстро-быстро щелкать ими.

– Я просто не подумал, – говорит он чуть не плача, – было скучно, я хотел играть. Ты думаешь, он очень рассердится?

– Почему ты не в школе? – спрашиваю, не отвечая на его вопрос. Если мы сделаем все быстро, никто не узнает о шалости брата.

– Утром снова была температура, и мама не пустила меня. Отец не любит, когда я пропускаю, и когда шалю, не любит. И он сильно злился. А я не хочу, чтобы он снова злился. – На секунду остановив щелканье, Эрик чуть слышно всхлипывает и поднимает на меня покрасневшие глаза. – Пожалуйста, Лунаи, скажи, что он не будет зол! Ведь не будет, правда?