Дарья Кова - Трофей генерала

– Что? – мой строгий недовольный голос прозвучал, как удар бича.

– Хозяин будет недоволен!

– Меня меньше всего беспокоит, что подумает твой хозяин! – и я пошла на выход из комнаты.

Спускаясь вниз по лестнице, я видела удивленные взгляды прислуги, но меня не волновало это. Для меня это не день радости, а день скорби, поэтому я одета соответственно.

Внизу лестницы стоял Гром, который для своей свадьбы был наряжен в свой праздничный мундир. Проследив за шокированными взглядами прислуги, он повернулся ко мне. В его глазах я увидела ярость, ничем не прикрытую и всепоглощающую.

Он, перепрыгивая через две ступеньки, направился ко мне, отчего я, взвизгнув, развернулась и стала убегать на дрожащих ногах. Но, по видимости, это было бесполезно, он быстро нагнал меня и, закинув себе на плечо, направился к моей спальне. Я же кричала и брыкалась, стараясь ударить его побольнее, а еще лучше вырвать его чёрное сердце.

Ударом ноги он распахнул дверь в мою комнату и поставил меня перед собой. Взмах руки и он разорвал мое платье на мне от груди до самого подола, вместе с нижней рубашкой. От чего я предстала перед ним голой!

Запищав, я попыталась прикрыть свои достоинства, а он, схватив меня за кисти, развел мои руки в стороны и стал меня нагло рассматривать. Его глаза потемнели почти до черного цвета, а дыхание стало прерывистым.

– Адриана, если ты сейчас не наденешь платье, то я, пожалуй, готов приступить к исполнению супружеского долга!

Услышанная фраза привела меня в ужас. Какой супружеский долг?!

– Я надену платье!

Гром рассмеялся и, повернувшись к выходу, бросил мне фразу:

– Что же, если ты не будешь готова через пятнадцать минуть, я посчитаю это приглашением!

Ну какой же он моральный урод! Чуть до смерти не напугал!

Звучно захлопнутая дверь еще стояла перед глазами, я просто не могла отвернуться. Боялась, что этот бес снова вернется и решит закончить начатое. И, казалось, стоит мне отвести глаза от двери, так он придет исполнять супружеский долг.

Меня потряхивало, даже спустя несколько минут после инцидента. Но я все же заставила себя встать и начать одеваться.

Словно, услышав, что я зашуршала, служанки одна за другой впорхнули в комнату, чтобы мне помочь. Я уже не протестовала. Просто позволила им сделать все, что от них требовалось. Привести волосы в порядок, накрасить мое лицо и нарядить в платье. Я чувствовала, что вот-вот заплачу, но все же сдерживала себя. Ну каков все-таки урод!

Если он, не стесняясь никого, так себя повел, то что будет в спальне за закрытыми дверями, когда не будет гостей, а слуги будут сидеть по углам как мыши?!

От одной лишь мысли об этом мне становилось плохо, поэтому я просто отогнала от себя все эти размышления. Я должна выйти за этого монстра ради своих брата и сестры. Я обязана им, так как именно я самая старшая, а значит должна о них заботиться. Если не я, то кто?!

Мой облик был готов за каких-то пятнадцать минут, и я, стоя перед зеркалом, видела в отражении совсем не себя. Передо мной стояла красивая и, казалось, счастливая девушка, а в душе у этой девушки было совсем иное. Я чувствовала себя таким же чудовищем, как сам генерал Гром, и я была глубоко несчастна. Но макияж творит чудеса, даже чучело можно превратить в красавицу.

Выдохнув, я вышла из своей комнаты. Теперь та самая прислуга, которая смотрела на меня с шоком, удовлетворенно и высокомерно созерцала меня. Словно, они всем своим видом давали понять, что меня поставили на место, и поделом мне. Конечно, Гром притащил всю свою свиту из Руси-Тартарии, он бы не рискнул брать себе в прислугу кого-то из местных. А то ненароком кто-то мог бы его отравить. Желающих будет масса, даже ценой своей жизни.

Он стоял ко мне спиной и с кем-то разговаривал. Этого собеседника я узнала сразу. Это Агастор Вилсон, он предатель. Предатель Американской Конфедерации. Наверное, если бы не его пакость, у Конфедерации был бы шанс на победу. Но он сдал все планы о нападении Руси-Тартарии. И у них было время подготовиться, а потом еще и опередить удар.

Я выдохнула, дышалось тяжело и невероятно трудно. Во-первых, мою грудь сдавливал корсет, который делал мою талию намного уже. Во-вторых, наличие в одном помещении со мной столько мерзких мне людей не позволяло дышать полной грудью.

Агастор посмотрел в мою сторону и сразу же усмехнулся. Он знал моего отца, он общался с нашей семьей. А на деле стал предателем. Этакий Иуда Искариот. Закончив говорить с Громом, он откланялся. И генерал обернулся ко мне. Его противная физиономия выражала удовлетворение.