Мари Ардмир: Хозяин «Логова» [litres]

– Это понятно, – медленно кивнула и тихо задала тревожащий вопрос: – А что делать, если мне уже жарко?

– Уже?! Слишком рано…

Я успела заметить удивление Инваго, проступившее сквозь черты лица тростиночки, и поняла, что их с демоном планы только что улетели в направлении чертогов. И оскал спустившегося к нам мумифицировавшегося мага это еще раз подтвердил.

– Позвольте, я приступлю к своим обязанностям, – процедил Мэног, отодвинув лжетростиночку от меня.

– Торика…

– С ней все хорошо.

Мэног не дал мне ответить, да и сказать я ничего не смогла. Жар становился все сильнее, дыхание судорожнее. Сквозь проступившие на глазах слезы я не видела, как хранитель рода отступил и растворился в воздухе, но ощутила весь ужас своего положения, когда проклятый искусник мрака произнес:

– Слабый дух ведьмы ничто в сравнении со мной, не надейся, никто тебе не поможет.

Никто?

Сквозь жар я почувствовала, как тонкая кисть коснулась моей кожи, рисуя руны на руках и груди, оставляя мокрые линии и капли потеков, вот только вместо временного успокоения от прохлады ритуальной краски пришла огненная боль. Тонкими иглами она проколола кожу, проникая до костей, дробя их в мелкую крошку.

– А-а-а…

Это был единственный сорвавшийся с моих губ звук, судорожный вздох перед выворачивающим душу криком. В агонии вынулась дугой, захлебнулась слезами, но не смогла даже замычать. Все, что мне дано, – это мысленно просить о помощи, исступленно звать Горного, Инваго, Сато Суо и не слышать ответа.

И в этот самый миг Мэног, чтоб его разорвало и разбросало на все четыре стороны, решился сказать пару слов:

– Мне жаль тебя. – Его голос бесстрастен, в нем нет и намека на сожаление. – Столько бороться, чтобы умереть сейчас – великая издевка богов. Хозяину следовало взять из Гьязы ребенка. Маленького человечка, а лучше младенца. Но он выбрал тебя… заигрался. И ошибся. Как и ты ошиблась…

– Мракобесье! – неожиданно услышала я голос Дори. – Когда эта мразь уйдет?

Я оглянулась, но не увидела его, и мелькнувшая было надежда погасла в очередной вспышке боли.

– Слышишь, Тора? – Маг схватил меня за подбородок, сжал, не позволяя отвернуться. – Ты ошиблась. Меня следовало отпустить, а затем уже убивать.

– Да я сам тебя прикончу, только уйди от нее! – в очередной раз померещился мне голос тарийца.

И я бы спросила, здесь ли он, но… могла лишь безмолвно сгорать в огне собственно жара, чувствуя, как крошка костей превращается в раскаленный песок, а кровь – в лаву.

– Я был достоин свободной смерти, – хладнокровно произнес Мэног, заглянув в мои глаза. – Я и сейчас достоин… но мне уже никто не даст уйти с честью.

– Я дам! – рявкнул в моем воображении разъяренный тариец. – Мракобесье! Хран, да отвлеки ты его!

– Чем? – недоуменно вопросил демон. – На таком расстоянии я могу лишь бездумно сотрясать землю.

– Так чего ты медлишь?!

– В своде зала трещина, мы погребем всю твою родню.

Это был прекрасный диалог, короткий, насыщенный, созданный моим воображением, чтобы я хоть на миг не чувствовала себя брошенной. Вот только присутствующий здесь же проклятый искусник мрака не желал давать мне даже искорку надежды.

– Никто не придет, однако я готов облегчить твои страдания. – Он сорвал с моего пальца реликвию рода Дори, отбросил ее и отступил. – Прощай.

Внутренний жар тут же угас, ко мне неожиданно вернулся голос, но едва мой протяжный всхлип прокатился по залу обрядов, черная вода колодца начала свой подъем. И, вопреки словам Инваго, мне стало значительно жарче, чем прежде. Мне не пришлось наигранно орать и извиваться. Оглашая стены колодца протяжным криком, я забилась в оковах, срывая голос и сдирая запястья в кровь. Вода всколыхнулась, вспенилась, ускоряя свой подъем, и последнее, что я увидела, прежде чем захлебнуться, было нечто огромное, огненное, стремительно поднимающееся из черной бездны.

Я проснулась днем, в комнате с незнакомым потолком. Улыбнулась, вспомнив, как Гаммира определяла, в какой она спальне, и тут же поморщилась, чувствуя себя намного хуже, чем после бракосочетания с «потеряшкой». Боль не приходила волнами, она проснулась вместе со мной и, выпустив когти, вцепилась в мое несчастное тело. Слезы моментально проступили на глазах, с губ сорвался стон, а в следующий миг в спальню с грохотом ворвался Инваго… или, вернее сказать, старик.

С длинными седыми космами, морщинистой, даже отслаивающейся кожей и молодым взглядом. Искры в глубине ясных синих глаз совершенно не вязались с шаркающей походкой, подрагивающими руками и сгорбленной спиной.