Ирина Успенская - Диктатура Евы

— На удивление здоровый малыш, — смягчилось лицо женщины. — Спокойный. Мы его покормили разбавленным козьим молоком, и сейчас он спит. К сожалению, в крепости не найти кормилицу, младенцев нет ни у кого.

Ева обратила внимание на речь женщины, правильную, плавную, и вспомнила, что лекарь — пятый сын виконта, и хоть безземельный и не имеет титула, но аристократ. Его жена, похоже, тоже была не из простых.

— Ума не приложу, что с ним дальше делать, — искренне вздохнула Ева, наблюдая за женщиной. — Сирота при живом отце, — добавила зло.

— Да, приходил ко мне один посмотреть. Долго смотрел и так, и этак, — скривила тонкие губы Эка. — Потом заявил, что на него не похож, но серебрушку оставил.

— Имя как?

— Да рыжий такой, шрам на левой скуле.

Ева запомнила. У этого кандидата в папаши хоть немного совести осталось, что ему когда-нибудь зачтется. На божием суде.

— А младенца мы решили с супругом себе оставить. Своих детей боги не дали, а тут сам, можно сказать, в руки свалился. Коль выжил мальчонка, то пусть растет.

— Лаки назовите, — словно кто-то в ухо нашептал. — На древнем наречии это означает «везунчик».

— Лаки так Лаки, — спокойно согласилась матушка Эка. — Хорошее имя.

— Приданое ему выделю, — сказала Ева. — И переехать вам с мастером нужно, хватит ютиться в бараке. Я его под производство хочу пустить. Пока Карля вам в крепости нормальные комнаты выделит, а потом построим лекарский центр и на его территории дом вам поставим. Эка, вы Карле список составьте, что нужно для ребенка, она в город завтра поедет, все закупит.

Ева ожидала хоть какой-то реакции на свои слова, но Эка лишь склонила низко голову в знак благодарности и молча слушала дальше. Видно, знала, что просто так ничего не дается, и ждала условий. Правильно поняла.

— Скажите, а куда в обычной жизни отправляют сирот?

— Если нет родни? — уточнила женщина. — В крупных триптах есть специальные службы. При госпиталях. Когда Ульям служил, я работала в одном таком приемнике. Деток постарше отправляют в обители или в услужение в богатые семьи. В больших городах есть ночные приюты, куда дети могут приходить ночевать и ужинать, там же можно получить направление на обучение в гильдию.

— Звучит не очень оптимистично.

— Трипта делает все возможное, — без улыбки заявила Эка. — Но не всегда возможное — это все.

— Мы с мастером Ульямом планируем открыть на базе нашей оздоровительной лечебницы училище по подготовке персонала. Может быть, при нем создать интернат для одаренных сирот? Дети будут жить под присмотром воспитателей, учиться и покинут стены заведения, уже имея профессию.

Матушка Эка долго молчала, глядя на Еву с нечитаемым выражением, а потом коротко спросила:

— За чей счет?

— Раз это будет на территории крепости и под моим патронажем, то подозреваю, что первое время за мой, а дальше придумаем, как нам обогатиться.

— Дети будут работать?

— Дети будут учиться, — твердо ответила Ева.

Эка еще немного подумала, а потом решительно кивнула.

— Я согласна возглавить этот приют. Как вы сказали? Интернат? К утру я изложу мысли по этому вопросу и завтра предоставлю вам расчеты. У меня есть на примете пара достойных женщин. Это хорошее дело, Сестра одобрит. Да и мне, если честно, уже до зубовного скрежета надоело заниматься всякой ерундой, — и она неожиданно слегка улыбнулась.

Эта немного застенчивая улыбка омолодила лицо женщины и словно подсветила его.

— У вас теперь сын, хватит ли на все времени?

— У меня достаточно помощников, чтобы справиться. Да и открытие училища ведь не завтра.

Матушка Эка встала и, поклонившись Еве, покинула комнату, в которую тут же заглянула Яська.

— А там вас дядя Бальтазар и тетя Лю кличут. Сказали, что у них все готово, только со-гласо-вать надо.

Ева в предвкушении потерла ладони.

— Берегись, Старов, торговаться люблю, умею, практикую.

Как же она соскучилась по серьезному противнику! Тому, кто твердо знает, что хочет получить и сколько готов за это заплатить. Старов знал. Поэтому торг шел за каждый из четырех пунктов.

Экс-герцогиня Лунесса, в свою очередь, знала толк в составлении бумаг, аккуратным почерком ее секретаря в договор было вписано все: полные имена и титулы сторон, заключающих договор, даты их рождения (Старову оказалось двадцать девять лет), их владения и даже строка о денежном обеспечении. Вполне привычный для понимания договор, только вот написан он был «высоким стилем». Еве осталось лишь вписать обязательства, и документ можно было подписывать.