Ирина Успенская - Диктатура Евы

А еще можно разнообразить мыло профессиональными картинками. Мыло для пекаря с ароматом ванили, мыло для лекаря с ароматом ромашки, мыло для триптона с ароматом воска.

— Включить в договор с триптой пункт о реализации в их лавках нашего мыла? — задала она вопрос своему отражению. — Мыло «Трипта» — отмойтесь от грехов!

В следующие несколько дней она собиралась встретиться с бароном Гейтсом и обсудить выпуск детских книжек-раскрасок. Те картинки, которые они вкладывали в упаковку с шампунем, пользовались огромной популярностью — ими менялись, вешали на стены, продавали. Еще Ева планировала выпустить бумажных кукол с нарядами. Потом девочки, конечно, начнут сами рисовать и вырезать куклам платья, но первое время это должно принести неплохие деньги. Барби, Кен, розовые пони… Хорошо бы наладить выпуск кукол с внешностью взрослых людей. А еще для мальчиков машинки. Ева верила, что детские игрушки вполне могут подтолкнуть прогресс к развитию.

— Кстати… — Она ткнула пальцем в отражение. — А если привязать таля к самоходному движку, то можно изобрести примитивный автомобиль? Это следует обдумать. А лучше обговорить с Даммаром. Все же не вовремя он остался на обучение!

— А я на что? Я легко могу переместиться к мальчишке. А ну, расскажи, что это за самоходный экипаж?

Гектор как всегда появился прямо из воздуха, чем напугал Еву до глухого сердцебиения.

— Чтоб тебя… — выругалась она, поворачиваясь к птичке. — Все, отпустил разумника?

— Отпустил, — важно кивнул таль архимаг. — Но вечером встретимся.

— Что ты задумал, Гектор? — прямо спросила Ева, потому что не верила ни одному слову этого интригана.

— Я сказал правду. — Магистр перелетел на спинку стула. — Я хочу принести жертву кровью, замкнуть каверну на тебя и призвать сильнейших защитников. А разве ты хочешь не этого? Представляешь, окружить крепость огненной стеной… Да тебя все будут бояться!

— Это реально? Было бы замечательно! Хотя как-то жутковато.

Она представила, каково находиться внутри пылающего кокона, и поежилась. Нет, это плохой вариант. А вот заключить договор с талями на охрану и облет территории…

— Реально, конечно! — фыркнул таль. — Думаю, пару литров крови хватит. Сколько там в Бальтазаре может быть кровушки?

Ева поморщилась и посмотрела на руки. Ей все время казалось, что они в чем-то липком.

— Она заслужила смерть, — прочел ее мысли Гектор. — Ты поступила единственно правильно.

— Наверное, можно было посадить ее в тюрьму…

— Это слишком жестоко. Сама знаешь, что в тюрьмах делают с женщинами. — Архимаг взмахнул крыльями. — Ты освободила ее душу и отправила на перерождение. Считай, совершила благой поступок.

— Надо было дать ей яд… — все сомнения, которые Ева старательно прятала в глубине души, прорвались наружу.

— В мое время преступников отдавали нам, магам-заклинателям. Испытать новый яд или новое лекарство, что, собственно, одно и то же. Или использовать как жертву, чтобы призвать сильного разумника и спасти тяжелобольного. — В голосе магистра появилась задумчивость. — Кстати, можно ее кровь пролить в каверне. Как раз хватит, чтобы привязать троих сильнейших разумников к крепости лет на пять.

Ева передернула плечами.

— Если бы от этого зависели жизни многих людей, я бы еще подумала. А так мой ответ — нет.

— Ну вот и прекращай грызть себя, — жестко закончил разговор таль. — Тебе предстоит еще не раз принимать такие решения.

— Наверное, ты прав. — Ева вздохнула и призналась: — Но мне до сих пор снятся горящие заживо люди.

— Пф… как ты собираешься с таким характером завоевывать мир?

— А я собираюсь?

— Конечно! Иначе зачем это все?

Ева хотела ответить, что это не для мира, это для себя, для Яськи, для их будущего, чтобы жить, ни в чем не нуждаясь, общаться с приятными людьми, растить ребенка. Потом когда-нибудь выйти замуж…

Но ответить она не успела, пришла жена лекаря.

Почему в крепости все звали супругу Ульяма матушкой Эка, Ева не знала. Это была худая женщина с узким лицом, морщинками в уголках глаз и у губ, и проницательным строгим взглядом. Носила она всегда темные платья и держалась подчеркнуто холодно. Она окинула быстрым взглядом помещение и поклонилась Еве. Без раболепства, с достоинством.

— Садитесь, матушка Эка. — Тыкать этой женщине Ева не могла, она вообще ее побаивалась. — Расскажите о младенце.

Пока Гленна убирала со стола, прислушиваясь к разговору, Ева пересела в кресло, а матушка Эка примостилась на краешке дивана.