Екатерина Лесина - Вдова Его Величества

Катарину?

Неуемную мьесс Джио, потребовавшую немедля развести огонь в камине? Или сам этот камин, чищенный, кажется, в прошлом веке? Отсутствующие грелки — трубы заросли сажей, и огонь развести не удалось, зато на древнем ковре появились кучки пепла. Молоко, за которым пришлось спускаться на кухню. И ночные горшки.

Туалеты в доме тоже не работали.

— Да, девонька, я знала, что нас не любят, но чтобы настолько? — мьесс Джио обошла комнату, ненадолго задержавшись у окна. Казалось, она просто коснулась источенных жуком рам, но Катарина увидела бледную сеть, что приклеилась к этим самым рамам.

От сети лозы охранного заклятья поползли по стенам, вливаясь в старые каналы, пусть и сухие, но вполне себе надежные.

— Это ж надо было выбрать такую… дыру, — она добавила пару слов покрепче.

Заклятье разрасталось и тянуло силы, но Джио, казалось, не замечала. Сил у нее было много.

— Зачем?

— На всякий случай, — мьесс Джио понюхала стену. — Не нравится мне это место. И эти люди.

— Думаешь…

— Думаю, что две милых дамы и в самом деле кажутся легкой добычей. Не стоит недооценивать человеческую глупость.

Дверь попытались открыть.

И ойкнули, когда ручка вспыхнула, раскаляясь.

— Стучать не пробовали? — поинтересовалась мьесс Джио. — Или вас, дорогуша, не учили тому, что должна знать любая мало-мальски приличная горничная?

Давешняя девица глядела мрачно, исподлобья. И кажется, с трудом сдерживалась, чтобы не высказать мьесс Джио все, что о ней думает.

— Можешь быть свободна. До утра. Я привыкла вставать рано. И будь добра, передай, что предпочитаю завтракать нормально, без всяких этих полезных каш на воде. Так что пусть озаботятся, если, конечно, твоя бабка хочет сохранить свое место.

Мьесс Джио забрала у девицы кувшин с водой и отпустила взмахом руки. И дверь закрыла.

— Бабка?

— Да по ним видно. К слову, старуха маг, пусть и весьма слабый, но обученный. Не люблю крыс. И место это мне не нравится. Очень не нравится.

Воду она поставила на кривоватый столик.

Огляделась.

— Завтра надо будет пригласить мастеров. Надеюсь, в этом захолустье найдется кто-то с умеренной криворукостью… что смотришь, лапонька? Раздевайся и ложись, отдых тебе нужен.

Это Катарина и сама понимала.

Глаза слипались, а тело вновь сделалось мягким, напрочь чужим. Она ощущала себя со стороны, и удивлялась собственной неловкости.

Забыла, как раздеваться самой?

Там ей помогали трое придворных дам, каждая из которых не отказалась бы занять место Катарины, до конца не понимая, насколько неудобен трон и тяжела корона.

Пуговки выскальзывали из пальцев, но Катарина справилась. И шпильки вытащила. Расплела тяжелую косу, и нашла в себе силы расчесать локоны.

Может, обрезать?

Эта мысль преследовала ее давно, еще с того дня, когда ей позволили покинуть Королевскую башню, нарядили в черные одежды и закрыли лицо плотным покрывалом. Когда поставили у гроба, вручив букет белых лилий, и она маялась от дурноты, не способная передать этот букет кому-то.

Катарина забралась в ледяную постель и натянула пуховое одеяло, кажется, слишком тонкое, чтобы согреть.

— Погоди, детонька, — мьесс Джио связывала нити заклятья воедино. — Сейчас согреем…

— Я сама…

— Лежи уже, сама… — проворчала Джио, касаясь горячими пальцами лба. И Катарину окутало облако тепла, заставив выдохнуть с облегчением. — Спи. Завтра во всем разберемся…

Она устроилась рядом, на кушетке.

И Катарина промолчала, зная, что Джио не уйдет, и не ляжет в одной постели, пусть и места в ней хватило бы для семерых. У нее свои принципы, хотя и не понятные. И… пускай. Как ни странно, сон навалился сразу и был почти пустым, разве что Катарина слышала, как хрипло беседую древние вороны Королевской башни. Их голоса пробивались сквозь толщу камня, но странным образом успокаивали.

Вороны хранили королей.

И королев тоже.

Наверное.

Катарина проснулась засветло, но все равно позже Джио, которая успела исчезнуть, в чем не было ничего необычного. Скорее странно было бы, упусти она этакую возможность. Дом был огромен и нов, и манил этой новизной, обещая тысячу и одну тайну.

Джио тайны любила.

А вот Катарина села в постели, которая при зыбком утреннем свете выглядела белой и старой. На простыне виднелись латки, из плоских подушек лез пух, а одеяло и вовсе сбилось влажноватым комом.

Во дворце подобного не допускали.

Катарина потрогала пол, убеждаясь, что на ощупь он еще более холодный, чем на вид. Зевнула. И решилась. Платье лежало здесь же, простое, темно-зеленого цвета, приличного для вдовы в долгом трауре. Панталоны и шелковые чулки. Подвязки. Нижняя рубашка из тонкого, но все одно накрахмаленного до колючести, полотна. Платье ложиться хорошо, и Катарине остается лишь слегка поправить воротничок.