Таня Свон - Вкус памяти [litres]

Мы с Хагеном действительно далеко не в лучших отношениях. Почти каждый шаг, который он делает мне навстречу, вызывает у меня злость. А все потому, что я знаю: принц пытается наладить со мной контакт не потому, что я нравлюсь ему, а потому что этого требуют обстоятельства.

– Ты его защищаешь? – язвительно выдохнула я, и Дакота, идущая впереди, пожала плечами:

– Я многим обязана Хагену. Когда-то очень давно он стал единственным, кто не отвернулся от меня. Только благодаря Хагену я сейчас та, кем являюсь. Он дал мне возможность учиться и тренироваться, позволил остаться в резиденции, сделав меня своим стражем. Хотя официально я до сих пор никто и не приносила дому Колдренов никаких клятв.

Она подала мне руку, помогая спуститься по ступенькам, и добавила:

– Я понимаю, что в твоих глазах принц – совсем другой. Строгий. Холодный. Возможно, жестокий…

Внезапные откровения Дакоты отбили всякое желание язвить и притупили бдительность. Я перестала озираться и погрузилась вглубь себя, пытаясь взглянуть на Хагена чужими глазами. Не получилось. Для меня он оставался все той же ледышкой с непроницаемым взглядом и расчетливым сердцем.

– Не нужно сдерживать эмоции, – мои мрачные размышления прервал голос Дакоты. – Я же вижу, как тебе плохо. Покричи, поплачь… Подушек тут, конечно, нет, чтобы порвать парочку. Но все же.

Я нервно прыснула и качнула головой. На бегу говорить было сложно, но я все же выдавила:

– Просто я устала. Все вокруг говорят, что мы с Хагеном предначертаны друг другу. Все твердят, что Мергер – символ доброй воли и искреннего выбора. Но правда в том, что никакого выбора у меня нет.

Дакота резко обернулась, глядя на меня широко раскрытыми глазами. Она настолько неожиданно остановилась, что я чуть не снесла спутницу с ног. Вампирша хотела что-то сказать, приоткрыла губы, делая глоток воздуха… А затем стены окрасились красным.

– Дакота!

Она вскрикнула, выгнулась всем телом, но чудом осталась стоять на ногах. Красивое лицо исказила гримаса боли, которая в свете затухающего портала выглядела пугающей маской.

Неестественно заостренные ногти низшего покраснели от крови, и чудовище с наслаждением жадно слизнуло рубиновые капли узким бледным языком. Глядя на это, я заледенела. Во мне что-то надломилось, выпустив внутренний пожар. Душа просила призвать Мергер, но я почему-то медлила.

Ошарашенно смотрела на раненую Дакоту, на низшего, снова готовящегося напасть, и не могла решиться сделать простой, но такой важный шаг.

– Помогай или беги! – выкрикнула Дакота.

«Беги!» – вторил мой внутренний голос, почему-то переплетенный с голосом Хагена.

И я побежала.

В тот момент мне казалось, что я поступаю правильно. Делаю так, как должна. Спасаю свою драгоценную шкуру на благо будущего человечества вместо того, чтобы лезть на рожон. Хаген будет гордиться мной. А вот я… Я себя уже ненавижу.

Я запрещала себе думать и не пускала мысли в голову, пока не добежала до знакомой двери. Толкнула ее, нырнула в погруженную в полумрак комнату, в глубине которой светились желтые глаза вурлака. На мое появление зверь отреагировал, уютно заурчав. Наверное, ждал, что спущусь на арену, чтобы погладить его, но я как вкопанная застыла у двери, к которой все еще прижималась спиной.

Как я могла? Почему бросила раненую Дакоту?!

Перед глазами стояла красная пелена, сплетенная из моего страха и чужой крови. Руки мелко дрожали от бессилия. От отвращения к себе хотелось кричать.

Знаю, что сейчас бы сказал Хаген, будь он рядом. Принц бы успокоил меня, сказав, что поступила правильно. Моя жизнь ценнее любой другой. Только я могу помочь Колдренам сохранить власть, а значит – и мир среди людей и вампиров.

Но мне сложно смириться с этим. Сложно отрицать, что за громким понятием долга сейчас скрывается обыкновенная трусость. На это Хаген ответил бы, что я поступила разумно, не став рисковать, что моей вины нет, а Дакота сильная и обязательно справится. Обязательно найдет меня, и мы вместе переждем беду.

Я понимала, что низшие не убьют Дакоту, но под ребрами поселилось разъедающее чувство. Стыд, смешанный со страхом. Эта гремучая смесь не давала здраво мыслить, и я была готова на что угодно, лишь бы заглушить нарастающую боль. Я резко отстранилась от двери и толкнула ее, всерьез решив, что вернусь за Дакотой.

Но та не поддалась.

Даже когда я навалилась на преграду всем весом, ничего не изменилось. Отчаянные попытки выбить дверь не помогали, а только выматывали. Неудачи злили, а душу разъедали мерзкие чувства.