Марина Ефиминюк: Пряная штучка [litres]

Из мрачных раздумий меня вывел подозрительный шум на первом этаже. Снизу неслись голоса и грохот, словно кто-то двигал мебель. Я решила, что наконец-то пожаловали обещанные Стэном Кроули уборщики, но вдруг один из нанятых рабочих выкрикнул:

– К двери его! К двери!

Ванна в банной комнате была сидячей, свернуться в ней пришлось бубликом, а когда тело затекло, то и вытянуть ноги на бортики. Поспешно я выскочила из ванны, полной пахнущих ванилью пузырьков, и чуть не клюнула носом в ледяной пол. Быстро натянула халат, обула домашние туфли. Не чувствуя под собой ног, слетела в торговый зал и обнаружила удивительную картину. С мебели были сорваны простыни, в воздухе кружилась пыль. Двое грузчиков пытались вытащить на улицу прилавок, повернув тяжелую махину бочком, чтобы прошла во входную дверь, а третий в обнимку с бронзовой наградой занял очередь на улицу.

– Куда ты поволок моего коня?! – завопила я так, что, была бы оперной певицей, сорвала бы овации восхищенного зрительного зала.

– Мать моя женщина! – воскликнул вор, едва не выпустив из рук статуэтку.

– Я не твоя мать, а Александра Генриетта Колфилд – хозяйка этой чудной лавки! Была бы вашей матерью, вы бы трое сейчас под стол пешком ходили, а не тырили чужие вещи!

– Призрак! – взвизгнул он.

– Это вы у меня призраками чайной лавки станете, в мучениях умершими! – рявкнула я и бросилась на спасенье статуэтки. – Отдай коня, ворюга, сохрани нос на будущее! Хук справа у меня поставлен!

Проверять правдивость угрозы обомлевший грабитель, видимо, побоялся, отдал награду без боя. Конь был по-прежнему тяжел, но я оказалась настолько возмущена, что не чувствовала внушительного веса. Беснующаяся хозяйка в халате, сыпавшая газетными заголовками, произвела на грабителей самое хорошее впечатление. В смысле, они затрепетали.

– А вы двое! – прикрикнула я и, заглотнув пыли, звонко чихнула. – Руки прочь от моего прилавка! Немедленно поставьте!

– На место? – испуганно спросил один из них.

– На пол! – Голос вдруг меня подвел, пришлось кашлянуть, а только потом потребовать ответа: – Почему вы мою мебель выносите?

– Нас Кроули прислал, – растерянно переглянулись носильщики, и я несколько поутихла, начиная чувствовать себя дурочкой.

– Что за уборка странная? Чтобы помыть полы, не надо обчищать дом до остова.

– Господин поверенный велел всю мебель вынести, а потом разбирать начать.

– Что разбирать? – не поняла я.

– Так старую лавку Ходжеса разбирать, – подсказал тот, кто пытался стащить бронзового коня. – Мы же адресом не ошиблись?

– Не ошиблись, – согласилась я. – Только зачем вам мое наследство разбирать?

– Кроули сказал: за долги.

– У меня есть конь и никаких долгов! – возмутилась я из-за наглого поклепа на честную, законопослушную королевскую подданную. И три привода в стражий участок за проникновение в особняки знаменитостей не считаются. Пробралась по делу, то есть из-за хорошей статьи.

– Знаете, дамочка, – вдруг совершенно алогично разозлился один из мужчин, заявивший, что собирается превратить мою лавку в кучку старых дощечек и щербатых камней. – Разбирайтесь с Кроули сами, а потом уже нас вызывайте!

– Я уж с ним разберусь! – мстительно процедила я сквозь зубы, готовая не только хуком справа, но и конем слева доказывать свою правоту.

Никогда в жизни не одевалась быстрее! Вытащила из сундука измятый синий плащ в белый горох, на голые ноги натянула туфли на высоком каблуке, не сразу сообразив, отчего обувка надеваться решительно отказывалась. Проход перегораживал прилавок. Когда протискивалась к двери, на ум пришла досадная мысль, что стоило приказать поставить махину на место, а не на пол. Как теперь ее двигать?

Накануне мошенник Кроули оставил личную карточку с адресом, написанным витиеватым почерком. Особо было подчеркнуто, что клиентам следовало идти в центр города, к мэрии. Здание, где располагалась контора, стояло в разбитом конскими копытами переулке и выглядело порядком обшарпанным. Даже здесь обдурил мошенник!

Кабинет оказался пыльной каморкой и в общем соответствовал хозяину. Наплевав на испуганного помощника, пинком я открыла дверь и замерла на пороге, буравя поверенного злобным взглядом.

– Алекса… – промычал Кроули.

– Для вас, отвратительный человек, госпожа Колфилд! – рявкнула я. Мошенник щелкнул челюстью и, судя по болезненно скривившейся бледной физиономии, прикусил до крови язык.

– Я хотел сказать, вы… – Он постучал себе по лбу, намекая, что я круглая дура.