Надежда Соколова: Потомственная девственница желает познакомиться

Я кивнула:

— Можем. Но в карете темно. Очень темно. Откройте кто-нибудь там штору на окне.

Взгляд, которым меня одарил мой собеседник, ясно давал понять, что по умственным способностям в его глазах я не поднялась выше четырехлетнего ребенка.

— Убрать штору, — последовал приказ.

Одна из плохо одетых женщин серой молнией метнулась к нам, проворно залезла в карету и через несколько мгновений вылезла, буквально отрапортовав:

— Штора отодвинута полностью!

Я заглянула: да, в помещении заметно посветлело. Не настолько, чтобы шить или вязать, но свои части тела я разглядеть уже могла.

Пришлось залезать и садиться на одно из кресел. Мягкости не чувствовалось. Что за спиной, что под задом были доски. Да, обтянутые тканью, но доски.

— Интересно, это мне так повезло, или вся местная знать катается подобным способом? — проворчала я. — Если второй вариант, то тогда бедные их тела. Тут же все себе отобьешь по отвратным дорогам, пока доберешься до места назначения!

Карета тем временем тронулась. Тело, теперь принадлежавшее мне, начало знатно потряхивать.

— Синяки будут, — я чуть не прикусила себе язык из-за привычки говорить вслух.

Нет, ну сволочи, а. Мало того, что без моего ведома засунули меня непонятно куда, непонятно в кого, так еще и издеваются. То темное помещение, то тряска в дороге. Где мои удобства?

Я намеренно отвлекала себя от мыслей от реальности. Не хотелось ни слез, ни криков. А стресс легко мог привести и к тому, и к другому. Я — попаданка. Какой кошмар! Мысль о розыгрыше я откинула сразу. Кому я нужна, чтобы меня разыгрывать? Где здесь прикрепить скрытую камеру? Да и тело… Чужое, между прочим.

В общем, здравствуй, тетя попаданка. Хотела попасть в другой мир, начать все с самого начала, выгодно выйти замуж и родить как минимум тройню? Вперед, Настенька, вот он, твой шанс. Кушай, как говорится, не обляпайся.

Надо будет первым делом узнать, есть ли тут магия, на каком уровне развития техника и медицина. Да и вообще, поинтересоваться этим миром. А то выйти замуж, судя по ожидавшему меня жениху, не сложно. А вот выжить здесь… Да, я пессимистка. Причем махровая. Знакомые часто удивлялись, как я с таким настроем дожила до своих лет. Но ничего, и дожила, и даже в другой мир попала. Чтоб его… Хотя пока я здесь, лучше пусть с ним ничего не случается… Жить-то хочется…

Чтобы не скучать, я переместилась к окну, выглянула наружу. Через стекло были видны поля и обочины. Поля — желтые, обочины — серые.

— Тут что, осень уже? — пробормотала я и все же прикусила себе язык. Вот же… Чтоб их с их дорогами и каретами!

Сколько ехали, не знаю. Поля сменялись рощами с редкими чахлыми деревцами, за ними иногда появлялись луга с уже желтевшей травой. И постоянные серые обочины по-над дорогой.

Почувствовав, что меня начинает мутить от серого цвета, я откинулась на спинку кресла. Вообще, конечно, мне достался на редкость здоровый организм. Там, на Земле, меня давно укачало бы. Здесь же ехала себе спокойно. Разве что трясло довольно сильно. Но и к тряске при желании можно притерпеться.

Наконец, карета остановилась. Практически сразу же дверь открылась, и в проеме показались знакомые усы и борода.

— Ронья Анастасья, выходите, приехали.

Ладно, вылезла, огляделась. Карета остановилась у ступенек высокого трехэтажного здания, больше всего напомнившего мне средневековые европейские замки: толстые крепостные стены, возведенные из неотесанного камня, башни с зубцами и флюгерами и бойницы по углам. Внутри, должно быть, холодно и сыро. Пара-тройка ночей в таком месте — и привет, воспаление легких. Впрочем, вполне возможно, бывшую владелицу моего тела позвали сюда нарочно — собирались уморить голодом и холодом. Что ж, тогда они не на ту нарвались. Несмотря на свой пессимизм, я уж точно умирать не собиралась ни в одном из миров. Не дождутся.

В боевом настроении я вслед за своим спутником поднялась по вытесанным из серого камня ступеням. Массивная дверь, обитая по бокам железом, открылась перед нами практически мгновенно, и высокий седой мужчина в темно-синей ливрее с позолоченными пуговицами склонился в низком поклоне перед моим спутником:

— С возвращением домой, ваше сиятельство.

На титул я сделала стойку, как гончая, увидевшая в кустах чересчур наглого, жирного зайца. Ваше сиятельство, значит. Маркиз или граф то есть. Что же за важная персона была в этом теле, если за ней послали птицу столь высокого полета?