Надежда Соколова - Предсказанный муж

— Но носители Силы все же его поймали!

— Избавили город от этой пакости!

Я честно высидела положенные час, потом сослалась на плохое самочувствие, свойственное беременным, и сбежала. За холст. Сестры-болтушки на фоне мрачного замка смотрелись очень органично. Этакие две горгульи в человече6ском обличии, непременно нападающие на любого, кто рискнет пройти рядом с ними.

— Здорово ты их изобразила, — заметила Эльза, увидев картину. — Прямо как живые.

— Как считаешь, Агнесса мне за них приплатит? — задумчиво спросила я.

— Вера, вот не понимаю я тебя, — качнула головой приятельница, садясь на стул рядом со мной. — Зачем тебе деньги? У тебя же есть муж. Он обязан заботиться о своей супруге!

— А еще у меня есть дракон, который спит и видит сделать из меня любовницу хотя бы на пару-тройку недель. Как считаешь, рогатый муж примет обратно загулявшую супругу?

— Мысли у тебя, — фыркнула Эльза. — Ты — мать его ребенка. Даже если изменишь ему, не по своей воле, заметь, все равно останешься членом его семьи. Так что хватит думать о заработке. Пусть об этом заботятся мужчины.

Я только плечами пожала. Незамутненное сознание жены эльфа меня уже не удивляло.

Баронесса Агнесса Ларская пожаловала в гости через три дня после моего возвращения. Забрав и оплатив несколько картин, ее светлость принялась обсуждать со мной наряды и эскизы к будущей постановке.

— Как оказалось, ее высочество, принцесса КиранА, большая поклонница театра, она навестила меня в первые дни своего пребывания здесь, — делилась баронесса, наслаждаясь горячим чаем, — и высказала несколько интересных мыслей насчет сюжета. Что, если и правда сместить акцент с мужского героя на женского? Показать главной именно жену, а не мужа?

Я представила себе реакцию высшего света, особенно мужской его части, на подобное нововведение, и мысленно застонала. Переубедить Агнессу, конечно, не получилось. Пришлось создавать те картины и эскизы, которые требовались.

Через три недели состоялась долгожданная премьера. За основу постановки мы взяли комедию Шекспира «Двенадцатая ночь, или Что угодно». Баронесса выкупила небольшой особняк неподалеку от собственного дома, набрала труппу, опытные портные подготовили наряды. Несколько раз проходили репетиции, вызвавшие шум и кривотолки в обществе. Побывав на двух таких репетициях, я поняла: нас ожидает фурор. Ну или казнь всех причастных. Что ж, я не ошиблась, насчет первого пункта так уж точно.

Трехэтажное здание с колоннами помогали освещать три носителя Силы, выкладывавшиеся по полной, именно поэтому и снаружи, и внутри театр переливался огнями, как гирлянды на новогодней ёлке.

В широком фойе неспешно бродили заинтригованные разнообразными слухами представители высшего света. Многие из них недоумённо оглядывались, пытаясь привыкнуть к новому формату представлений: как же, не камерные спектакли в особняке какого-нибудь графа или герцога, а отдельное здание, отданное под определенный род искусства.

Мы вчетвером разгуливать у всех на виду не стали, направились прямиком в княжескую ложу. Баронесса, ободрённая уверениями эльфийской принцессы в том, что семья правителя государства то и дело будет появляться на представлениях, выделила отдельную ложу для именитых гостей. Нас с Димирием и Эльзу с Лорианом позвала «в гости» та же Кирана, за сутки до спектакля приславшая приглашение.

Её высочество действительно сидела на своем месте. Её наряд, пышный, пересыпанный бриллиантами, призванный подчеркнуть достаток своей хозяйки, слепил глаза и явно выигрывал в глазах высшего света по сравнению с нашими с Эльзой скромными бархатными платьями, украшенными исключительно фамильными драгоценностями. Сидевший рядом с Кираной мужчина заставил моё сердце бешено забиться. Вот же… Знала бы, сказалась бы больной!

— Вы великолепно выглядите, Вера, — повернувшись к нам, сообщил вместо приветствия лорд, как обычно удостоив вниманием только меня из всей четверки. Рядом ощутимо напрягся Димирий.

— Благодарю, Ваше Сиятельство, — я почтительно наклонила голову.

Поздоровавшись с принцессой, мы расположились в креслах за ней и драконом.

На сцене наконец-то показались актеры, спектакль начался. Первое действие прошло относительно спокойно, народ нормально воспринял идею с переодеванием, хотя в нескольких местах все же слышались возмущенные шепотки. А потом… Потом началось второе действие… И зал взорвался негодующими криками. На сцене, в мужских брюках и явно мужской сорочке, за столом обедала графиня Оливия. Ей прислуживали молоденькие красавицы, одетые в короткие, до колен, бриджи. Ноги! Девушки показывали голые ноги! Прилюдно! Стыд и срам! Послышались хлопки сидений. Некоторые особо консервативно настроенные зрители решительно покидали это «гнездо порока». В следующих сценах Оливия то демонстрировала чересчур короткую причёску, то поворачивалась к поредевшему зрительному залу глубоким декольте, то вообще лежала в коротких шортиках на постели. И при этом у нее прослеживались явно мужские замашки! Герцог Орсино, наоборот, вышел женоподобным, скромным, зажатым, полностью попавшим под железную пяту своей будущей супруги. С каждой сценой зал пустел всё больше. Под конец остались самые стойкие, не больше двадцати человек, включая нашу четвёрку и семью баронессы.