Надежда Соколова - Запретная любовь

Стыд залил не только щеки, но и шею. «Приказ старших не обсуждается. Женщина — существо божественное», — с самого детства втолковывала Ритону Нарития, жестоко наказывая при малейшей провинности и угрожая, если не станет подчиняться, самолично оскопить его. Страх и послушание въелись под кожу, и Ритон, едва услышав приказ, послушно встал на колени на холодном полу, взял трясшимися руками чужой член и, стараясь не думать о возможных свидетелях, отправил его в рот. Преодолевая рвотные позывы, он облизывал член и поглаживал ладонью начавшие набухать яйца. Было противно и гадко, но Ритон упорно продолжал лизать головку, проводить губами по стволу и ласкать яйца. Первый муж, как потом Ритон узнал, его звали Нортоном, возбудился быстро, член уже не помещался во рту Ритона, и когда Нортон кончил, сперма обильным потоком полилась в глотку. Чтобы не задохнуться, Ритон начал судорожно глотать жидкость. Длилось это минуты две, не меньше. Наконец, проглотив все до последней капли, он принялся было вылизывать грязную головку.

— Рано, со смешком сообщил Нортон, и в рот полилась другая жидкость.

Моча оказалась горькой и текла так же обильно, как и сперма. Ритон глотал, чувствуя, как по щекам текут слезы от стыда и унижения.

— А вот теперь лижи, соска.

Да, теперь он и не может называться по-другому, подумал с горечью Ритон, прилежно вылизывая гениталии Нортона. Соска, только так.

Вычистив и головку, и ствол, он, повинуясь очередному приказу, взял в рот яйца, немного пососал их.

— Встань, — последовал новый приказ.

Ритон поднялся.

— Тебе кололи старнор?

Ритон похолодел. Всем мужчинам в замке бывшая хозяйка в обязательном порядке раз в неделю колола средство для потенции, старнор. Невероятно болючее, оно, по рассказам слуг, выворачивало внутренности наизнанку. Но после него каждый мужчина был готов чуть ли не в любую минуту исполнить свои обязанности. Самому Ритону это средство еще ни разу не кололи. «Жена уколет», — сообщила Нарития на вопрос одной из дочерей. И вот теперь, когда он женился, ему предстояла ужасная процедура.

— Нет, господин, — севшим голосом ответил Ритон.

— Что ж, сейчас все исправим, — сообщил, снова ухмыльнувшись, Нортон.

Втроем, вместе со вторым мужем, Арием, они отправились по коридорам и переходам, вглубь дворца. Ритон шел все так же с неприкрытыми гениталиями и радовался, что в полутемных помещениях не было видно его красных щек. Воздух в замке, сырой и промозглый, холодил член и яйца. Кожа на них покрылась пупырышками.

Небольшая комната с зарешеченным окошком давала мало света. Впрочем, местному медику, женщине-дроу, сидевшей за столом у окна, свет был и не нужен. Ритон не сомневался, что за годы работы она наизусть выучила каждое движение.

В кресле с ремнями Ритона зафиксировали, ухмыляясь, оба мужа. Им, как и всем мужчинам в замке, тоже кололи старнор: статус в этот раз не защищал их от процедуры, а потому они, сами настрадавшись, с удовольствием наблюдали за страданиями новичка. Приспустив ему штаны, так, чтобы оголились и ягодицы, и гениталии, дроу отошли к противоположной стене.

Небольшой шприц с тонкой острой иголкой — грозное оружие в руках медика — ловко вошел в самое основание члена, и на Ритона мгновенно накатила боль. Она выворачивала суставы, рвала мышцы, вырывала из тела куски мяса. Он захлебывался криком, рвался из кресла. Тщетно: ремни держали крепко. Боль резко закончилась, на смену ей пришло обжигающее желание. В висках застучали громкие молоточки, по венам пробежал жидкий огонь. Ритон нетерпеливо заерзал на клеенке, постеленной на кресле.

Медик посмотрела на пациента и брезгливо поджала губы:

— Забирайте его. На неделю хватит.

Его руки отвязали от подлокотников кресла, между ног убрали сдерживавший табурет, подхватили под руки и вывели из комнаты. Ритон задыхался от нахлынувшего на него желания. Он тихо постанывал, двигал бедрами на ходу и готов был на все, лишь бы ему позволили кончить: прилично увеличившийся член и наполненные яйца отвлекали при ходьбе, мешая думать, удаляя из головы мысли и оставляя в теле лишь животную страсть.

Штаны на него так и не надели, передвигал он ноги с трудом, но не думал об этом. Желание сжигало изнутри и требовало разрядки.

Едва выйдя из комнаты и закрыв туда дверь, Нортон покопался в карманах, нашел там, при свете тускло горевшего настенного факела, колпачок на член и надел его на член Ритона. Колпачок сел, как вторая кожа и невнимательному взгляду был практически незаметен. Теперь, при всем желании, кончить Ритон не сможет, пока не снимет его. А снять его не позволят.