Надежда Соколова - Кафе на Мировом дереве

— Я снова говорю что-то не то, — Дитор жалобно улыбнулся. — Прости, пожалуйста. Голова очень болит. Поцелуй меня, Лика. Пожалуйста. Прошу тебя.

«Видимо, чтобы голова болеть перестала», — раздраженно проворчала я про себя. Вот же кот мартовский! Сидит с синяками и порезами на лице и ладонях и смотрит так просительно! Конечно, я не выдержала: встала со своего места, обогнула стол, наклонилась к губам Дитора… И меня снова закружил водоворот разнообразных чувств и ощущений: губы инкуба были мягкими, сладкими, горячими. Я плавилась, растекалась лужицей, сходила с ума от простого прикосновения языка и губ. Руки-ноги задрожали, в голове появился уже знакомый мне туман. Я больше не принадлежала себе, растворяясь в партнере.

Вряд ли я теряла сознание, но очнулась уже не в кафе, а на широкой роскошной кровати, совершенно голая. Судя по ощущениям внизу живота, с девственностью я успела расстаться. На это «торжественное» событие намекала и улыбка лежавшего рядом Дитора, тоже не одетого. Так сыто улыбалась Вита после нескольких кусков мяса, демонстративно съеденных на глазах у расстроенного Ронтара.

— И что дальше? — я заставила себя смотреть в лицо Дитора и не опускать взгляд ниже.

— Свадьба, — как само собой разумеющееся, просветили меня.

— Но я тебя не люблю.

— Ты в этом так уверена? — и тон, как у коварного соблазнителя в старых фильмах на Земле.

— Дитор…

— Лика, милая, я могу чувствовать твои эмоции, не забывай. Ты, может, и не сгораешь от любви ко мне, но я тебе точно небезразличен.

— Это есть, да, — согласно кивнула я, — я очень сильно хочу тебя прибить.

— Еще раз? — с наигранным изумлением вскинул брови Дитор. — Вчерашнего тебе мало?

— Я там не участвовала, — буркнула я, снова ощущая стыд из-за своего несдержанного стихотворного «пожелания».

— А хочешь? — и этот обормот снова улыбнулся.

— Дитор!

— Что, родная?

— Какую магию ты используешь, когда так улыбаешься?!

— Никакой, милая. Пока я был тебе безразличен, ты не откликалась на мои улыбки. А теперь… У тебя как минимум легкая влюбленность.

Точно прибью. Когда-нибудь. Когда этот гад прекратит так соблазнительно улыбаться!

Попала я к себе в комнату примерно через час и сразу же отправилась в кухню, сообщить начальству последние новости.

— Какая еще свадьба? Лика, он тебя запрет сразу же в кроне, и ничего ты изменить не сможешь, — сообщил мне угрюмо Ронтар. — Ни работы, ни учебы. Ничего. Что боги, что полубоги — у них с остальными расами разговор короткий. Мое — и под замок.

— Он мне поклялся в обратном. На крови. Ронтар, челюсть подбери. Жить буду там. Порталом приходить на работу. Один выходной в неделю. Нормальные условия.

— Лика, ты ненормальная. Клятва на крови полубога… Как еще это дерево не рухнуло.

— Полубог, не полубог. Никакой разницы, — я действительно не понимала, что особенного было в той клятве, — я иначе замуж и не пошла бы. Мне не улыбается в золотой клетке сидеть.

— Страшный ты человек, Лика, — проворчал Ронтар, наблюдая, как я почесываю ластившуюся ко мне Виту. — Одно радует — дармоедка это больше не будет на моем содержании.

Вита распушила усы и совсем не по-кошачьи фыркнула.

Гоблинов, решивших пропустить по пивку, я обслуживала в боевом настроении — слова Ронтара об обычном поведении богов и полубогов не шли из головы. «Прибью, — пообещала я сама себе, — плевать, что якобы влюблена. Попытается меня жизни учить — точно что-нибудь наколдую».

— Эй, красотка, — окликнул меня один из гоблинов.

Я повернулась, вопросительно заломила бровь.

— Садись с нами, поболтаем, — призывно осклабился он.

— Подавальщицы к пиву не подходят, — проинформировала я его.

— Лика, иди, — рядом откуда-то появилась хмурая Ларуна, — я сама с ними разберусь.

Я лишь плечами пожала.

— Завидует она тебе, — сообщил Ронтар, когда я спросила о настроении полуэльфийки. — Захаживал к нам тут один красавец, пытался за ней ухаживать. Она прям расцветала, когда его видела. А потом на свидание позвал, она вроде согласилась, а он возьми и появись вечером в зале с другой. Сидели смотрели друг на друга, оторваться не могли. Ну, и вот, считай, разбитое сердце. Он потом исчез, больше не появлялся. А потом слух прошел, что это бог себе то ли невесту, то ли любовницу присматривал. Уж кто его знает, чем Ларуна наша ему не подошла.

«Все мужик — козлы», — мысленно сделала я для себя вывод. Если и инкуб такое вытворит, я, конечно, плакать не стану. А вот он точно многих возможностей своих лишится. Ведьма я или нет.