Эва Гринерс - Под другим небом [СИ]

Как в замедленной съемке я увидела, что Дилли прыгает на одной ножке на пороге церкви, под какую-то считалочку. А мы стояли впятером, и честно говоря, меня в тот момент это страшно испугало. Кто все эти люди на самом деле? Как мы все связаны?

Тем временем, меня представили мисс Эннет. Она всё еще держала меня за руку. И когда я открыла рот, чтобы хоть что-то сказать, она торопливо перебила меня:

— Бедная овечка, вы такая бледная! По-моему, нам всем не помешает горячий глинтвейн, или чай… Позвольте пригласить вас всех.

Отец Джастин холодно улыбнулся, сказав, что у него дела. Феломена в ответ пригласила всех на обед, который немедленно пойдёт готовить вместе с Дилли. Все неуловимо повернулись ко мне, ожидая моего ответа.

— Спасибо, мисс Дженет, — медленно ответила я, — с удовольствием принимаю ваше приглашение.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Домик мисс Дженнет напоминал кукольный, который маленькая хозяйка, как сорока или ребенок, обставила самыми любимыми и очень нужными вещами. Здесь были экзотические птичьи клетки, театральные декорации, пучки каких-то трав, чучела животных, причудливые статуэтки и ковры.

Эннет проворно накрыла чай, разрезав при мне свежий лимонный пирог, очевидно из пекарни Эбби. Аппетита у меня не было.

— Мисс Дженнет, можно без всяких предисловий? И, прошу вас, не надо морочить мне голову. — я заговорила резко, хотя и пыталась сдерживаться.

Эннет смотрела на меня с улыбкой и сочувствием, отчего мой бойцовый запал угас, и я дрожащими руками взяла чашку с чаем. Отхлебнула. Поставила. Глядя на нее, я ждала ответа. Старушка церемонно взяла чашечку и сказала:

— Наташа, я расскажу вам всё. О вас я уже знаю — знала с первого вашего дня здесь. А, возможно, даже раньше. Увидев моё движение, она жестом остановила меня, чтобы я молчала и дала ей сказать.

— Это место особенное — наш Городок. Он находится в Англии, но в то же время и нет. — Она отхлебнула чай, глаза её затуманились. — Здесь свои законы и порядки, у нас совершенно отличимая от всех других мест жизнь. Я потом когда-нибудь расскажу вам, кто я, и как попала сюда. Просто сейчас это не главное. Наш городок то ли освящен, то ли проклят тем, что сюда приходят другие люди. Из других миров, из других времён, из других мест. И наша миссия — помочь им идти дальше.

— Вы — это кто, — не выдержала я, — вы, проводник Доусон, Феломена?

Она покивала головой.

— И пастор Джастин.

Я не была удивлена, мои мысли метались в голове, как стекляшки калейдоскопа, складываясь в причудливый, но логичный узор.

— Мы должны помогать путникам идти дальше, за это мы получаем, как плату, многие годы благополучия и процветания всего нашего поселения. У нас всегда прекрасный урожай, не болеют дети, царит мир и покой. И так до следующего гостя.

— Вы, милая Наташа, единственная, кто хочет вернуться обратно, а не идти дальше. И это может обернуться для нас большой бедой. Годами бед и лишений. Это, конечно, теория, но проверять её никто не из нас не хочет. Поэтому у вас только два пути….

Я остолбенело переваривала информацию. В горле пересохло. Я разомкнула пересохшие губы:

— Идти дальше, или остаться здесь?..

Эннет кивнула. Потом, вздохнув, продолжила:

— Мы все очень сочувствуем вам, дорогая. Если честно, Феломена и я готовы были бы отправить вас назад, туда, откуда вы пришли, но существуют два обстоятельства.

Я сидела оглушенная. Бессильно, еле слышно, произнесла:

— Какие же? — голос прозвучал, как будто мой речевой аппарат был железным и заржавел.

— Отец Джеймс никогда на это не пойдёт. Это раз. А второе… — тут она колебалась довольно долго. Я молчала. Надежда не то чтобы таяла, но я понимала, что своя рубашка ближе к телу. Что им моя беда. Их больше. Они не будут рисковать своим миром, своим здоровьем и благополучием.

— Гости, которые приходят к нам, и вы тоже… — последовала еще одна долгая пауза, — они обладают здесь какой-то силой. Ну вроде как имеют власть над нами. Вы можете причинить нам всем вред. Именно поэтому было принято решение оставить вас здесь. Вы добрая, милая девочка, и не станете причинять вред кому бы то ни было. Остальные были опасными. Простите нас.

Голос прозвучал мягко, как приговор, написанный нежными сиреневыми чернилами. Я подняла глаза на неё:

— Эннет, вы берёте на себя ответственность за то, что я никогда не верну дочку?