Галина Гончарова - Душа дракона [litres]

Если честно, я не знала ни того ни другого.

И готовилась без надежды на успех.

Когда затрезвонил телефон, я даже на миг обрадовалась. Но в телефоне раздался истерический вопль Кости.

– Юля!!! У Насти схватки!!!

Твою мать!!!

– Где вы?! – заорала я. Стены аудитории и Эмма явственно вздрогнули.

– Она дома. Здесь доктор, но ей нужна ты! Юля, пожалуйста, приезжай! Доктор говорит, что осталось не больше часа!

Билет по социологии полетел на стол.

– Сейчас возьму такси и приеду.

– Юля, – пробился в телефоне Настин голос. – Юленька, пожалуйста… ааааааа!!!!

Стон боли взвился и оборвался. Я схватила сумку со стула.

– Эмма Эдуардовна, всего хорошего! Поставьте мне двойку. Я пересдам!

– Леоверенская, вы в своем уме? – поинтересовалась преподавательница. – Чем вы можете помочь своей подруге? Лучше спокойно сдайте экзамен…

Я сверкнула глазами. Волной накатило знакомое бешенство. Шевельнулся внутри меня зверь с человеческими глазами. Эмма стояла так, что загораживала выход из аудитории. И легче было ее перепрыгнуть, чем обойти.

Тем хуже для нее.

Я выпрямилась во весь рост, так что мы оказались примерно одного роста.

– Если вы меня сейчас же не пропустите, вы об этом пожалеете. Я должна идти. Политология?! Да я могу преподать всю вашу дисциплину в нескольких словах. Политика – это грязь, которую месит мразь! Неважно, как это называется! Демократия ли, социализм ли, капитализм… Плевать! Суть всегда одна! Подлость и предательство! Ваша политика похожа на котел с куриным бульоном. Когда он кипит, на поверхности остается грязная пена. И место ей – в помойке! Вот это – ваша политика. Порядочный человек никогда этим не будет заниматься! А теперь – с дороги! Моей подруге нужна моя помощь! И ставьте мне хоть единицу! Будем разговаривать в присутствии комиссии! Мне – не жалко!

И нежно оскалившись, из глубины моих глаз улыбнулся Зверь.

Эмма отшатнулась.

Я прошла мимо. И хлопнула дверью. Уже в такси я вспомнила, что там осталась моя зачетка. А Эмма наверняка не позаботится ее забрать.

Ну и черт с ней! Настя важнее!!!

Водитель гнал, как безумный. И когда мы подъехали к Настиному дому, у подъезда ждал мертвенно-бледный Глеб.

– Юля, наконец-то!!!

В квартиру мы не поднимались. Мы взлетели. И тут же, в прихожей, попали в руки Константина, который набросил на меня и на Глеба что-то вроде здоровущих пеленок.

– Юлька, я так рад! Настя с ума сходит!

– Почему вы меня раньше не вызвали?!

Костя опустил глаза.

– Настя сама не поняла, что у нее отошли воды. Ночью. После этого кошмара… А потом схватки пошли сразу и сильно.

Я кивнула.

В комнате, превращенной в роддом, суетились несколько оборотней. Настя лежала на диване. Я проскользнула к ней и опустилась рядом на колени.

– Настя! Ты меня слышишь?

Глупо? Только вот я ни разу не была на родах. Кто знает, что там понимают роженицы?

Настя повернула ко мне лицо. Бледное. Глаза красные, от полопавшихся сосудиков, губы закушены…

– Юля… Ты пришла? Все будет хорошо…

– Конечно, будет, – успокоила я подругу. – Ты пока расслабься и не нервничай. Тебя ждет следующая схватка. Я рядом, с детьми все будет в порядке, с тобой тоже… Я тебе обещаю. Вчера ночью было хуже…

Настя застонала и выгнулась. Я машинально схватила ее за руку – и тут же об этом пожалела. Оборотниха цеплялась за меня с такой силой, что кости, казалось, терлись одна о другую. Но если ей так легче – пусть…

Схватка прошла, и Настя с тоской поглядела на меня.

– Юля, с детьми точно все в порядке?

– Точно-точно, – заверила я. – Вот и врач тебе скажет…

– Да-да, все в порядке, – поспешно подтвердил врач. И я соскользнула на другой уровень зрения.

Все было не совсем в порядке. Увы. В ауре Насти вспыхивали буро-зеленые и грязно-красные тона, дети казались отдельными облачками серебристого, и в них тоже вспыхивали бурые искры. А рисунок на ауре Насти, обозначающий оборотня, был почти открыт.

О черт!

Я крепко сжала пальцы оборотнихи. Все было намного хуже, чем я думала. Если рисунок сейчас откроется, Настя просто перекинется в лису. Бесконтрольно. А что тогда будет с детьми? Они же реагируют на изменения в ауре матери – и…

А рисунок все быстрее очищался. Последовала очередная схватка – и Настя закричала.

И я, почти не думая, накрыла его свободной ладонью.

Оборотниха выдохнула и обмякла. Со стороны все выглядело так словно я держала над ней руку – и она успокаивалась. Но на самом деле я что есть сил успокаивала рисунок, стараясь предотвратить превращение. Настя чувствовала, как уходит в глубину ее лиса – и расслаблялась. А я все давила и давила на рисунок. И доктор, суетившийся между раздвинутых ног оборотнихи, поднял голову и улыбнулся мне. Я улыбнулась в ответ. Кажется, я уже видела этого оборотня. Но даже не помнила, как его зовут…